И у стен есть зубы

Михаил вернулся к машине, и, слегка паясничая, ободрил Алика, сказав, что дверь в кассу можно легко выбить ногой, сотрудников запугать одним лишь строгим взглядом, и что в успехе предприятия он не сомневается. Алик передал ему пакет с продуктами, и отвез к старому дому. Миша, увидев знакомые серые стены, зябко поежился:

― Слушай, Алик, а нельзя ли мне в другом месте переночевать. Хоть в углу каком бросишь мне одеяло — и то хорошо.

― Что с тобой, Мишка? Ты как будто чего испугался? Не верю.

― Не знаю, как объяснить, но паршивое здесь местечко. Спать не могу. Да и крысы там.

― Да что ты, как школьница, в самом деле! Крыс испугался. Одну ночь потерпишь, а завтра я тебе упаковку подгузников привезу, ― Алик комично спародировал испуг товарища.

― Да, пошел ты, клоун! Ладно, до завтра, ― Миша вздохнул, и направился к лестнице, отщелкнув ногой в сторону выгребной ямы большую, обглоданную до глянцевой белизны, кость. Странно, но утром он её не заметил. Ему становилось все больше не по себе.

Однако, внутри было на удивление спокойно — никаких шорохов слух не уловил. При свете не успевшего еще завершиться дня, внутреннее убранство комнат не вызывало тревоги — обычное запущенное жилище. Низенькие потолки, щелястый пол с заметным уклоном, грязные лохмотья обоев на стенах, по углам разбросаны холмики из тряпья. Мишка запер дверь, поднял с пола стул, сел и перекусил нехитрой снедью, которой снабдил его Алик.

Потом разулся, оторвал торчащий из-под обоев кусок газеты, прилег на диван и решил развлечь себя чтением, пока слабый свет еще пробивался сквозь грязные оконные стекла. Фонарь он, на всякий случай, положил рядом, но он не понадобился: на желтом обрывке газеты оказался протокол какого-то ветхозаветного партсъезда. Чтиво оказалось настолько скучным, что Мишка скоропостижно уснул, когда языки вечерней тьмы только начали робко касаться облезлых перекрестий оконных рам.

Что-то разбудило его среди ночи. Михаил секунду наблюдал за скачущими по потолку чёрными крестами и лезвиями: то были тени листьев и оконных рам, отбрасываемых светом старого фонаря, нервно раскачиваемого ветром на соседней улице. Но вряд ли пугающий театр теней мог нарушить его здоровый сон. Михаил приподнялся и нащупал фонарик. Вчерашних шумов слышно не было, но какое-то слабое движение ощущалось в дальнем углу в куче тряпок. Мишка включил фонарик, скользнул кругом света по стене в нужную сторону, и испуганно дернулся: настолько неожиданно и отвратительно было увиденное.

В круге света, прикрывая тонкими, как папиросная бумага, веками выпученные жабьи глаза, стоял невообразимо уродливый карлик. Щуплое, короткое тельце было увенчано невообразимо большой, просто огромной, головой, приплюснутой сверху, подобно тыкве. Редкие волосы, маленький, будто провалившийся нос, с текущей на вялую верхнюю губу слизью, своим видом мгновенно вызывали отвращение. Короста, покрывающая кожу лица и тела, кое-где отваливалась кусками, и в тех местах были видны пульсирующие, под тонким пергаментом кожи, синие сосуды.

Уродец раскрыл ещё шире рот, пустив струйку слюны, сверкнувшей в свете фонарика, и обнажил коричневые пеньки зубов. Раздался булькающий стон, и кошмарное порождение сделало резкий выпад в сторону дивана. Непроизвольно подобрав ноги, Михаил с силой швырнул фонарик в мерзкое отродье, стараясь поразить его в лоб. Раздался глухой стук, потом фонарик погас, упав на пол, при этом был слышен звук раскатившихся батареек. Похоже, Мишке все-таки удалось поразить цель, о чем явно говорило резкое верещание, чередующееся с поскуливанием.

Монстр отскочил в угол, и зарылся в тряпках. В ту же секунду в стене раздался, знакомый по прошлой ночи, шорох. «Так вот здесь какие крысы водятся! Неужели это человек? Будто его растили, запертым в бочке с нечистотами», ― Миша с трудом подавил позыв к рвоте, вновь представив внешность злобного существа.

Он решил, во что бы то ни стало найти фонарь — без света он рискует вовремя не заметить крадущегося обитателя гнилых стен старого дома. Тусклый свет далекого уличного фонаря был слабым подспорьем в поисках, и Миша просто ощупывал пол босыми ногами. Потом боязливо опустился на колени, и стал водить по полу ладонями.

Удалось отыскать сам фонарик и одну батарейку, осталось найти ещё две, когда ладонь наткнулась на лужицу тёплой слизи. Михаил с отвращением дернулся, и вовремя: раздался стук сомкнувшихся челюстей, и, качнувшийся уличный фонарь вырвал из тьмы уродливую голову в том месте, где только что находилось лицо парня.

Страшный коротышка оказался очень проворным: он вцепился в руку, которой Миша с трудом успел закрыть горло от второго выпада. Прокусить одежду он сразу не смог, но кожу челюсти сдавили настолько, что боль была ужасающей. Мишка принялся лупить фонариком по голове монстра, завывая от боли. Рукоятка фонарика ткнулась во что-то отвратительно скользкое и упругое — похоже, глаз.