Давно это было. Жил-был великий царь по имени Викрамадитья. По всему свету шла о нем слава…
Добавить в моё избранное
8 мин, 16 сек 4363
При его дворе все были равны — и князь, и нищий. Он неустанно заботился о благе подвластного ему народа. Одевшись в простую одежду, он тайком бродил по всему царству и наблюдал жизнь простых людей со всеми их радостями и горестями. Правление Викрамадитьи — царя справедливого и милосердного — вызвало зависть даже у Индры. Пришел Индра к Бхагавану — всевышнему — и стал жаловаться:
— Бхагаван! Викрамадитья — лицемер. Оп вводит людей в заблуждение: говорит, что больше всех хочет им добра.
— Ты неправ, Индра! Во всем мире нет такого праведного царя, как Викрамадитья, — ответил Бхагаван.
— Тогда, Бхагаван, устрой ему испытание.
Бхагаван согласился. Он принял облик мастера-ваятеля и явился ко двору Викрамадитьи. Стал он показывать царю свои статуи: Шиву и Парвати, Криятну, возлежащего на многоглавом змее бога Вишну, — и были они одна другой краше. Покорили статуи Викрамади-тью — ему таких раньше видеть не доводилось. Купил он все до одной, не торгуясь. Под конец вынул ваятель из котомки блестящую железную статуэтку, показал ее царю и говорит:
— Махарадж! Сделайте милость, купите и эту мою работу.
А статуэтка та была бога Шани — Сатурна, чей дурной глаз всем известен. Только внесли ее во дворец — вся роскошь убранства рассыпалась в прах. Ярость Шани обрушилась на статуи Шивы и Парвати, Вишну и прочих богов и разнесла их в куски. Над страной поднялись раскаленные тучи песка, опалили сады, сожгли урожай на полях, иссушили пруды и колодцы. Царское войско восстало и переметнулось к врагу. Страна, где, казалось, золото падает с неба, обратилась в пустыню.
Царица встревожилась.
— Возможно ли нам оставаться здесь дальше, мой господин? — спросила она у царя.
— Лучше поедем в мой отчий дом. Там хоть не будет заботы о хлебе насущном.
— Ты поезжай к своим родителям, — ответил ей Вик-рамадитья с грустной улыбкой.
— А с каким лицом я переступлю теперь их порог? Мне лучше остаться здесь и уповать на всевышнего. Кому дома почет, тому всюду почет. Чем бесчестьем хлеб добывать, лучше уж с голоду умереть.
Огорчилась царица и говорит:
— Махарадж! Где вы, там место и мне. Как могу я бросить вас и уехать одна? Но ведь и здесь нам не житье.
— Это правда, — сказал Викрамадитья.
— Пойдем отсюда в чужие края. Будем сами на хлеб себе зарабатывать.
— Хорошо, — согласилась царица.
— Сегодня же ночью уйдем потихоньку отсюда.
Темной ночью царь и царица отправились в путь. Некто их не провожал, никто не сказал им вслед доброго слова. Шли они, шли, покуда ноги не отказались нести их. Видят — стоит хижина у дороги. Набрались они смелости, подошли к дверям, постучались. Послышалось за дверью ворчанье, и отворила старуха. Спрашивает их неприветливо:
— Ну что? Чего вам? И ночью спокойно поспать не Дадут.
Царица робко говорит:
— Матушка, мы попали в большую беду. Пусти нас заночевать. С рассветом уйдем.
Да что старухе до тревог царя и царицы! Она на них закричала:
— Пустить вас па всю ночь? Ишь, важные гости! Идите своей дорогой. Здесь вам не караван-сарай.
Ответила так и дверь заперла. Царь с царицей оторопели. Поневоле пришлось им лечь спать на пустой желудок прямо под деревом. От голода у них сводило нутро, от холода била непрестанная дрожь. Сжались они комочком, коленки к животу подобрали и промаялись кое-как до утра, а на рассвете поплелись дальше. Шли они так день за днем и пришли в большой город. В том городе строили царский дворец в семь этажей. Работало там множество местного и пришлого люду. Вот и нанялись царь с царицей носить известь и кирпичи. Целый день обливались они кровавым потом и за то получали свой кусок черствого хлеба.
Бхагаван видел бедствия Викрамадитьп, и стало ему его жаль. Он сказал Индре:
— Хватит, Индра! Кончено испытание.
Но Индре показалось этого мало. Он возразил:
— Бхагаван! Что это за испытание? Дай ему что-нибудь потяжелее.
Опечалило Бхагавана бессердечие Индры, но он захотел показать ему величие человека, одушевленного верой. В облике брахмана он явился к дверям хижины, где жил Викрамадитья, и стал слезно молить:
— Я бедный брахман. Завтра у моей дочери свадьба, а в доме ни зернышка нет — нечем встретить гостей. Пришлось идти побираться. Подай хоть чего-нибудь. Бхагаван тебе сторицей воздаст.
Что тут было сказать Викрамадитье?
— Я рад бы подать тебе, господин, — ответил он.
— Да было бы что. Если примешь мой труд, я готов тебе послужить.
А царица стояла рядом и все это слышала. Глаза у нее застлало слезами. В первый раз случилось такое, чтобы проситель уходил от их двери с пустыми руками. Стерпеть это она не могла. Она вышла к царю и сказала:
— Подождите! Мы не нищие. Вот, возьмите мое ожерелье. Мы все потеряли, но ожерелье осталось для дочери брахмана.
— Бхагаван! Викрамадитья — лицемер. Оп вводит людей в заблуждение: говорит, что больше всех хочет им добра.
— Ты неправ, Индра! Во всем мире нет такого праведного царя, как Викрамадитья, — ответил Бхагаван.
— Тогда, Бхагаван, устрой ему испытание.
Бхагаван согласился. Он принял облик мастера-ваятеля и явился ко двору Викрамадитьи. Стал он показывать царю свои статуи: Шиву и Парвати, Криятну, возлежащего на многоглавом змее бога Вишну, — и были они одна другой краше. Покорили статуи Викрамади-тью — ему таких раньше видеть не доводилось. Купил он все до одной, не торгуясь. Под конец вынул ваятель из котомки блестящую железную статуэтку, показал ее царю и говорит:
— Махарадж! Сделайте милость, купите и эту мою работу.
А статуэтка та была бога Шани — Сатурна, чей дурной глаз всем известен. Только внесли ее во дворец — вся роскошь убранства рассыпалась в прах. Ярость Шани обрушилась на статуи Шивы и Парвати, Вишну и прочих богов и разнесла их в куски. Над страной поднялись раскаленные тучи песка, опалили сады, сожгли урожай на полях, иссушили пруды и колодцы. Царское войско восстало и переметнулось к врагу. Страна, где, казалось, золото падает с неба, обратилась в пустыню.
Царица встревожилась.
— Возможно ли нам оставаться здесь дальше, мой господин? — спросила она у царя.
— Лучше поедем в мой отчий дом. Там хоть не будет заботы о хлебе насущном.
— Ты поезжай к своим родителям, — ответил ей Вик-рамадитья с грустной улыбкой.
— А с каким лицом я переступлю теперь их порог? Мне лучше остаться здесь и уповать на всевышнего. Кому дома почет, тому всюду почет. Чем бесчестьем хлеб добывать, лучше уж с голоду умереть.
Огорчилась царица и говорит:
— Махарадж! Где вы, там место и мне. Как могу я бросить вас и уехать одна? Но ведь и здесь нам не житье.
— Это правда, — сказал Викрамадитья.
— Пойдем отсюда в чужие края. Будем сами на хлеб себе зарабатывать.
— Хорошо, — согласилась царица.
— Сегодня же ночью уйдем потихоньку отсюда.
Темной ночью царь и царица отправились в путь. Некто их не провожал, никто не сказал им вслед доброго слова. Шли они, шли, покуда ноги не отказались нести их. Видят — стоит хижина у дороги. Набрались они смелости, подошли к дверям, постучались. Послышалось за дверью ворчанье, и отворила старуха. Спрашивает их неприветливо:
— Ну что? Чего вам? И ночью спокойно поспать не Дадут.
Царица робко говорит:
— Матушка, мы попали в большую беду. Пусти нас заночевать. С рассветом уйдем.
Да что старухе до тревог царя и царицы! Она на них закричала:
— Пустить вас па всю ночь? Ишь, важные гости! Идите своей дорогой. Здесь вам не караван-сарай.
Ответила так и дверь заперла. Царь с царицей оторопели. Поневоле пришлось им лечь спать на пустой желудок прямо под деревом. От голода у них сводило нутро, от холода била непрестанная дрожь. Сжались они комочком, коленки к животу подобрали и промаялись кое-как до утра, а на рассвете поплелись дальше. Шли они так день за днем и пришли в большой город. В том городе строили царский дворец в семь этажей. Работало там множество местного и пришлого люду. Вот и нанялись царь с царицей носить известь и кирпичи. Целый день обливались они кровавым потом и за то получали свой кусок черствого хлеба.
Бхагаван видел бедствия Викрамадитьп, и стало ему его жаль. Он сказал Индре:
— Хватит, Индра! Кончено испытание.
Но Индре показалось этого мало. Он возразил:
— Бхагаван! Что это за испытание? Дай ему что-нибудь потяжелее.
Опечалило Бхагавана бессердечие Индры, но он захотел показать ему величие человека, одушевленного верой. В облике брахмана он явился к дверям хижины, где жил Викрамадитья, и стал слезно молить:
— Я бедный брахман. Завтра у моей дочери свадьба, а в доме ни зернышка нет — нечем встретить гостей. Пришлось идти побираться. Подай хоть чего-нибудь. Бхагаван тебе сторицей воздаст.
Что тут было сказать Викрамадитье?
— Я рад бы подать тебе, господин, — ответил он.
— Да было бы что. Если примешь мой труд, я готов тебе послужить.
А царица стояла рядом и все это слышала. Глаза у нее застлало слезами. В первый раз случилось такое, чтобы проситель уходил от их двери с пустыми руками. Стерпеть это она не могла. Она вышла к царю и сказала:
— Подождите! Мы не нищие. Вот, возьмите мое ожерелье. Мы все потеряли, но ожерелье осталось для дочери брахмана.
