Брат мой

И немедленно позвонила ему: сообщила свое мнение.

… Через несколько дней я уезжал в командировку в Киев. С утра, воспользовавшись тем, что смог не пойти на работу, поехал с вещами к родителям: покрасить пол в комнате — выполнить давно обещанное. Он тоже в тот день не работал — не помню почему — и приехал туда, узнав по телефону, что я там. Я красил, а он рассказывал о своей последней встрече с ней: что он ей сказал, что она ему. Вид у него был убитый.

Потом вместе пошли в ближайшее кафе пообедать, и он там взял себе вина. Оно быстро подействовало на него: я удержал его взять еще, заставил поправить рубашку, выбившуюся из брюк. Вернулись из кафе, и я, забрав свой портфель, отправился на вокзал. С ним расстались в метро.

Когда вернулся через неделю, узнал, что он не выдержал — поехал к ней. Но женитьба их не состоялась: она уехала к себе в Кострому.

Через несколько месяцев, однако, мама мне неожиданно сообщила, что на том не кончилось. Ира снова приехала в Москву, они снова встретились и объяснились. Решили пожениться, и мама больше не возражала.

… В тот день он позвонил мне на работу. Просил выручить его: они с Ирой сегодня расписываются, а один из свидетелей не смог придти. Мне удалось быстро отпроситься; дома чуть приоделся и поехал на Литейный.

В его комнате были только Ира и пожилая женщина — её мать. Юрика не было: пошел ловить такси. Мама Иры пожаловалась, что Юрик запретил ей что-либо менять в комнате, а она только хотела застелить стол скатертью, которую привезла. Сказал ей, чтобы не обращала внимания и стелила: может потом сослаться на меня.

Юрик, придя вскоре, сказал, что такси поймать никак не удалось, и я, выскочив, чуть ли не сразу смог сделать это. Где, не понятно, ловил он его тогда? Или пожалел денег даже в такой день?

Он оставался собой и там, в ЗАГСе. После того, как их расписали, нам поднесли вазу с шоколадными конфетами: Ира, я и второй свидетель, Костя, взяли по одной и, развернув, съели — он взял сразу несколько и сунул в карман.

Из ЗАГСа поехали в какое-то кафе, где отметили событие в их жизни: расплачивалась Ира. Но долго не засиживались: вскоре разъехались по домам.

Узнал позже: приехав домой, Юрик пошел по соседям. Вместо того чтобы пригласить к себе — и к ним пошел, даже не подумав взять с собой хотя бы бутылку вина. Жоржик, сын тети Поли, с которым он рос с самого рождения, сам налил по стакану и выпил с ним. А свадьбу, настоящую, не устраивали.

Первые годы они жили, по-видимому, еще неплохо. Так мне, по крайней мере, казалось, когда встречал их у своих родителей. Из-за нелегких обстоятельств в собственной жизни видел их тогда, правда, не так уж часто. И в гостях у них побывал впервые, уже когда они жили в отдельной однокомнатной квартире в Северянине после того, как стали застраивать новыми домами то, где находился исчезнувший тогда Литейный переулок.

Приехал я туда с мамой. Ира еще суетилась на кухне, Юрик ей помогал. На столе стояло уже немало, они еще доделывали что-то. Ира отклонила мамино предложение помочь, а меня попросила выбрать вино, которое будет поставлено на стол. Я стал пробовать из нескольких открытых бутылок — по глотку; Юрик за мной — кривясь при этом, почему-то.

Потом уселись за стол. Всё было вкусно, и я неплохо выпил. Потом ставил на радиолу пластинки и танцевал с Ирой. Ушел от них в хорошем настроении. Они тоже пошли провожать нас до железнодорожной станции. Ира старалась идти рядом со мной, а не с Юриком, но я отгородился от неё мамой, взяв её под руку. Мне только не хватало, чтобы Юрику показалось, что его жена предпочитает меня ему — своему мужу.

К сожалению, это было так: а оно мне было нужно? Потом, через много лет, она даже захотела уйти от него ко мне: прямо ему об этом сказала, когда у меня развалилась семья.

А у них, по мере того, как годы шли и шли, отношения становились всё хуже. Её родители стали настаивать, чтобы она ушла от него: его поведение становилось невыносимым.

И когда случилось у меня та самая беда, Ира заявила ему:

— Я уйду от тебя. К Мише. Уговорю Любовь Яковлевну, чтобы поговорила с ним.

— Он сам сказал мне это, и я ответил:

— Не понимает, что она для меня лишь твоя жена? Мне не нужна ни в каком ином качестве. Доведи это до её сознания.

— Говорил уже: всё еще не верит.

… Они так и не разошлись: прожили вместе лет тридцать.

Я женился потом снова. Вместе с женой и нашей дочкой Ира пригласила меня к ним в гости.

Устроила для нас, как и тогда, хороший стол; приготовила для Шурки моей игрушку. А Юрик, казалось, стал еще более странным, чем был: когда возвращались, он пошел провожать до железной дороги и сразу ушел далеко вперед.

Мы виделись и даже общались по телефону всё реже. Моих родителей уже не было в живых, а у меня до нашего отъезда в Штаты они появлялись считанные разы.