Cотки

Я часто сидела на кухне вдвоем с мистером Черепом и думала — о том, что происходило со мной и моей жизнью, об удивительной силе, которой пока не решалась пользоваться по-крупному, об открывавшихся передо мной возможностях — думала ночи напролет, однако редко приходила к каким-либо выводам. Мечты, воображаемые картины лучшей жизни не вызывали больше внутреннего подъема. Приступы гнева оставляли во рту неприятный солоноватый осадок — но случались все чаще, продолжались все дольше и, таким образом, худо-бедно заполняли собой внутреннюю пустоту, которую я теперь чувствовала со всей ясностью. Была ли она раньше или же возникла недавно? Я не знала, но мне казалась — она была всегда, просто до поры, до времени я не замечала ее, а теперь жизнь высветила очевидное.

Время тянулось медленно, дождливые дни сменялись ясными и теплыми, затем вновь заряжал дождь — но я обращала внимание на погоду лишь затем, чтобы не попасть впросак, оставив дома зонт: прежде я любила осень, однако теперь не видела в ней никакого очарования. Надо полагать, еще немного, и я полностью отдалась бы во власть отчаяния и гнева; мистер Череп остался бы единственным моим соратником и другом. Но вновь вмешался случай, и все закончилось, как и началось, в один день.

Было около полудня. Простуженная, я сидела дома и просматривала старую клиентскую базу данных, когда объявился сосед. Тот самый, бывший собаковладелец, вышедший на перекур из запоя или сбежавший из психушки — так или иначе, но я его не встречала последние месяцы, а теперь, объявившись, выглядел он жутко: запавшие глаза и щеки, вся кожа в каких-то волдырях. И так же жутко от него смрадило. Он позвонил в дверь и, стоило мне открыть, ввалился в прихожую. Я не выгнала его сразу — мне стало интересно, как у него хватило смелости явиться ко мне.

Он одернул рубаху, утер рукавом лицо и попытался выпрямиться; эта нелепая попытка придать себе достоинства немало меня позабавила. Не то, что стоять, не шатаясь — даже говорить членораздельно для него было затруднительно.

— Нуську… верни, ведьма. Нуську верни!

— Какую еще Нуську?

— Нуську мою… Собаку. Верни! Ты ее порешила, а теперь — верни! Ты ведьма, ты можешь… — Окстись, пьянь: Нуську твою давно червяки съели, — сказала я, борясь с желанием заткнуть нос. Интерес к спятившему соседу таял ежесекундно.

— Никто не может ее вернуть. Раньше думать надо было!

— Лжешь, ведьма! Можешь… ты ведьма, ты все можешь. Нуська моя, девочка… Никак без нее, — он всхлипнул, утерся рукавом, размазав сопли по лицу.

— Все сделаю, только верни! Ты тогда говорила… Вот я, готов… Все сделаю, как ты скажешь, ты, ведьма! Вот, смотри… Он опустился на четвереньки и стал вылизывать пол.

— Совсем помешался, убогий?! — Я отшатнулась, когда он попытался дотянуться языком до моих домашних туфель.

— А ну, вон отсюда!

— Верни… Все сделаю, только Нуську-у-у верни-и-и… — Он, подвывая и всхлипывая, продолжал ползать по еще недавно бывшему чистым полу.

Мистер Череп в комнате поднялся с дивана и встал за моей спиной: происходящее окончательно перестало казаться мне забавным. Чокнувшийся сосед своими причитаниями отвлек меня от работы и развел в прихожей грязь; он не убрался восвояси, а посмел ослушаться меня; он посмел сказать, что я лгу. Следовало преподать ему урок!

Когда раздался звонок, я как раз решала, свернуть ли ему шею, как покойной Нуське, или пока ограничиться тем, что спустить с лестницы. Оставив соседа под присмотром мистера Черепа, я поспешила к забытому на тумбе телефону. На экране высветился знакомый набор цифр: контакт из телефонной книги был удален, но этот номер я помнила. Звонил Влад.

К тому времени мы не виделись и не разговаривали уже месяца два или около того; я и не чаяла, что он мне вдруг позвонит, и среди пришедших мне в голову возможных причин его звонка не оказалось ни одной, которую я сочла бы приемлемой. Зачем он мог звонить — хотел забрать какое-нибудь завалявшееся у меня свое барахлишко? Разнюхать что-нибудь по работе?! Еще раз наорать на меня, назвать бездушной стервой!?

Простуда, скучное задание, завывающий сосед — все наложилось одно на другое; накопившееся раздражение требовало выхода. Сейчас. Немедленно!

Кровь ударила мне в голову. Я нажала кнопку приема, твердо намеренная высказать ему все, что я о нем думаю, и безотлагательно наведаться к нему в гости — вместе с мистером Черепом.

— Привет, послушай, тогда, ну, в, последний раз, — с места в карьер начал Влад, не давая мне вставить ни слова.

— Я тогда погорячился… глупостей наговорил, все-такое. Стыдно до сих пор. Прости… Прости, пожалуйста.

Сказать, что такое начало меня обескуражило, значило ничего не сказать. Обескуражило и обезоружило: нежданный жест доброй воли — в ту самую минуту, когда я предчувствовала нападение и планировала контратаку.

— Я хотел бы… В общем, встретимся, может?