Добавить в моё избранное
23 мин, 2 сек 19192
Все эти искаженные круги, остроконечные треугольники, спирали вызывали какое-то жуткое, тревожащее чувство неправильности.
Сергей помотал головой, разгоняя туман перед глазами, расстегнул вторую пуговицу на рубашке — в комнате было очень душно, воздух застоявшийся, пыльный. Солнце продолжало яростно светить в окно, заливая комнату ярким, полуденным светом. Сергей потер виски, чувствуя, как в них зарождается головная боль. Наверное, где-то рядом была стройка: за окном послышался далекий звук мощного двигателя, который, казалось, разогревался, готовясь к какой-то работе.
«Например, сломать этот старый, переживший и мать и отца дом», с неожиданной злостью подумал Сергей.
Ему больше не хотелось оставаться здесь. Спиной вперед, продолжая следить за креслом какой бред ты же вроде взрослый человек но не поворачивайся к нему спиной он вышел из комнаты. Неожиданно на него накатило острое чувство клаустрофобии, как будто стены, потолок и пол стали сближаться друг с другом, желая смять его, растереть в порошок. Мельком взглянул в мутное зеркало на свое искаженное отражение, перешагнул через валявшиеся клюшки и выскочил прочь из душной, старой квартиры. Он захлопнул дверь и провел руками по мокрым от пота волосам. Оглянулся, словно опасаясь, что сейчас дверь откроется и что-нибудь утянет его назад, в полумрак, сверкающий бликами отраженного кривым зеркалом света.
Дверь оставалась закрытой. Шляпки гвоздей пялились на него в ответ, напоминая тусклые, бездумные глаза. Пятерка висела вверх ногами, на одном нижнем гвоздике. Почему-то Сергею показалось, что цифра ухмыляется блестящими медными боками. Мужчина потряс головой, отгоняя бредовые мысли, лезшие в голову. Достал из кармана ключ и вместо того, чтобы положить его на место, с брезгливым выражением на лице отбросил в сторону. Ключ глухо звякнул и исчез, будто проглоченный густыми тенями, затаившимися в углах.
Сергей бросил взгляд на сундук, обошел его и стал спускаться по лестнице, торопливо, уговаривая себя не срываться на бег. В руках он по-прежнему сжимал картину. Звук шагов возвращался глухим эхом, отлетая от стен, покрытых шелушащейся краской. Воздух был тяжелый, спертый, как перед грозой, но солнце ярко светило в окно — похоже на небе не было ни облачка.
Он сошел — почти сбежал — на первый этаж и едва не споткнулся о кучу мусора на полу. С недоумением уставился на деревянные обломки. Десять минут назад тут ничего не было, а сейчас кто-то навалил доски прямо около подножия лестницы. Вдруг откуда-то сбоку раздалось глухое рычание. Сергей придушенно взвизгнул и отпрянул от провала, образовавшегося на месте двери первой квартиры, в которой раньше жил Пасечник. Мужчина с испугом попятился от темного, похожего на влажную пасть проема, сердце колотилось где-то у горла. Снова послышалось грудной рычащий звук и Сергею показалось, что где-то там, в глубине мертвой квартиры что-то овчарка шевельнулось. Точнее, приближалось к выходу. Сергей заскулил и сделал еще несколько шагов назад. Неожиданно из-за спины заругались женскими голосами, истерично, зло, монотонно. Сергей втянул голову в плечи и отпрянул от квартиры, где когда-то жил его друг Гришка со своей сестрой, которая однажды за 3 рубля показала мне свою грудь какие же классные у нее сосочки а потом стала приставать лезть в штаны а я и не сопротивлялся и за этим занятием нас застукала Гришкина мать о как же она разоралась на дочь но эти сосочки стоили трех рублей Боже всегда ругалась с матерью. Сергей застонал, отпрянул от женских голосов и непрошенных воспоминаний. Он дернулся, словно пробитый навылет невидимой пулей, увидел свет, падающий из дверного проема, и побежал в сторону выхода из проклятого дома, к живительному солнцу господи как же хорошо что мы никогда не закрываем дверь в подъезд заливавшему красноватым светом «тамбур» подъезда. Он бежал, спотыкался, видя перед собой только прямоугольник солнечного света и в душе зная, что когда до двери останется всего пара шагов, она захлопнется, оставляя его навсегда в старом доме, отобравшем у него мать и отца и наконец-то получившем его. Он знал, все так и будет, о боже, дверь, дверь, которая никогда не закрывалась, уже захлопывается!
Сергей с грохотом ударился о косяк, на бегу стараясь протиснуться в сужающийся проход (на самом деле дверь даже не шелохнулась, по-прежнему подпертая куском кирпича), и, стеная от страха и боли, вывалился на улицу. Он замахал руками, каким-то чудом удержал равновесие и, пошатываясь, зигзагами побежал к качелям, желая только одного — убраться подальше от чертового дома, смотревшего на него пустыми темными глазами-окнами. Сергей споткнулся и упал на кучу песка, с некоторым облегчением ощущая знакомые запахи бензина и масла. Он лежал, слыша стук сердца и отдаленный гул двигателя мощной машины. В голове шумело, будто с похмелья, но он чувствовал с какой-то мрачной радостью, как его щеку царапает сухой песок… Наконец он развернулся и посмотрел на распахнутую дыру подъезда, похожую на рот, ухмыляющийся рот.
Сергей помотал головой, разгоняя туман перед глазами, расстегнул вторую пуговицу на рубашке — в комнате было очень душно, воздух застоявшийся, пыльный. Солнце продолжало яростно светить в окно, заливая комнату ярким, полуденным светом. Сергей потер виски, чувствуя, как в них зарождается головная боль. Наверное, где-то рядом была стройка: за окном послышался далекий звук мощного двигателя, который, казалось, разогревался, готовясь к какой-то работе.
«Например, сломать этот старый, переживший и мать и отца дом», с неожиданной злостью подумал Сергей.
Ему больше не хотелось оставаться здесь. Спиной вперед, продолжая следить за креслом какой бред ты же вроде взрослый человек но не поворачивайся к нему спиной он вышел из комнаты. Неожиданно на него накатило острое чувство клаустрофобии, как будто стены, потолок и пол стали сближаться друг с другом, желая смять его, растереть в порошок. Мельком взглянул в мутное зеркало на свое искаженное отражение, перешагнул через валявшиеся клюшки и выскочил прочь из душной, старой квартиры. Он захлопнул дверь и провел руками по мокрым от пота волосам. Оглянулся, словно опасаясь, что сейчас дверь откроется и что-нибудь утянет его назад, в полумрак, сверкающий бликами отраженного кривым зеркалом света.
Дверь оставалась закрытой. Шляпки гвоздей пялились на него в ответ, напоминая тусклые, бездумные глаза. Пятерка висела вверх ногами, на одном нижнем гвоздике. Почему-то Сергею показалось, что цифра ухмыляется блестящими медными боками. Мужчина потряс головой, отгоняя бредовые мысли, лезшие в голову. Достал из кармана ключ и вместо того, чтобы положить его на место, с брезгливым выражением на лице отбросил в сторону. Ключ глухо звякнул и исчез, будто проглоченный густыми тенями, затаившимися в углах.
Сергей бросил взгляд на сундук, обошел его и стал спускаться по лестнице, торопливо, уговаривая себя не срываться на бег. В руках он по-прежнему сжимал картину. Звук шагов возвращался глухим эхом, отлетая от стен, покрытых шелушащейся краской. Воздух был тяжелый, спертый, как перед грозой, но солнце ярко светило в окно — похоже на небе не было ни облачка.
Он сошел — почти сбежал — на первый этаж и едва не споткнулся о кучу мусора на полу. С недоумением уставился на деревянные обломки. Десять минут назад тут ничего не было, а сейчас кто-то навалил доски прямо около подножия лестницы. Вдруг откуда-то сбоку раздалось глухое рычание. Сергей придушенно взвизгнул и отпрянул от провала, образовавшегося на месте двери первой квартиры, в которой раньше жил Пасечник. Мужчина с испугом попятился от темного, похожего на влажную пасть проема, сердце колотилось где-то у горла. Снова послышалось грудной рычащий звук и Сергею показалось, что где-то там, в глубине мертвой квартиры что-то овчарка шевельнулось. Точнее, приближалось к выходу. Сергей заскулил и сделал еще несколько шагов назад. Неожиданно из-за спины заругались женскими голосами, истерично, зло, монотонно. Сергей втянул голову в плечи и отпрянул от квартиры, где когда-то жил его друг Гришка со своей сестрой, которая однажды за 3 рубля показала мне свою грудь какие же классные у нее сосочки а потом стала приставать лезть в штаны а я и не сопротивлялся и за этим занятием нас застукала Гришкина мать о как же она разоралась на дочь но эти сосочки стоили трех рублей Боже всегда ругалась с матерью. Сергей застонал, отпрянул от женских голосов и непрошенных воспоминаний. Он дернулся, словно пробитый навылет невидимой пулей, увидел свет, падающий из дверного проема, и побежал в сторону выхода из проклятого дома, к живительному солнцу господи как же хорошо что мы никогда не закрываем дверь в подъезд заливавшему красноватым светом «тамбур» подъезда. Он бежал, спотыкался, видя перед собой только прямоугольник солнечного света и в душе зная, что когда до двери останется всего пара шагов, она захлопнется, оставляя его навсегда в старом доме, отобравшем у него мать и отца и наконец-то получившем его. Он знал, все так и будет, о боже, дверь, дверь, которая никогда не закрывалась, уже захлопывается!
Сергей с грохотом ударился о косяк, на бегу стараясь протиснуться в сужающийся проход (на самом деле дверь даже не шелохнулась, по-прежнему подпертая куском кирпича), и, стеная от страха и боли, вывалился на улицу. Он замахал руками, каким-то чудом удержал равновесие и, пошатываясь, зигзагами побежал к качелям, желая только одного — убраться подальше от чертового дома, смотревшего на него пустыми темными глазами-окнами. Сергей споткнулся и упал на кучу песка, с некоторым облегчением ощущая знакомые запахи бензина и масла. Он лежал, слыша стук сердца и отдаленный гул двигателя мощной машины. В голове шумело, будто с похмелья, но он чувствовал с какой-то мрачной радостью, как его щеку царапает сухой песок… Наконец он развернулся и посмотрел на распахнутую дыру подъезда, похожую на рот, ухмыляющийся рот.
Страница
5 из 7
5 из 7
