Портал смерти

— Я его, конечно, плохо знаю, но не сказал бы, что он идиот.

Я с ним согласна. Эдик, работающий программистом уже довольно приличный срок, по определению идиотом быть не может. Разве что совсем немного.

Естественно, Валера сам отвозит меня на машине. По пути мы заезжаем в супермаркет, и я покупаю хлеб, колбасу, сыр, пачку чая, пару упаковок чипсов и два батончика «Сникерс». Думаю, хватит на вечер, не пожрать же мы туда идём.

Муж доводит меня до двери подъезда, где нас уже ждёт Эдик со своей спортивной сумкой на плече. Валера официально протягивает ему руку — мол, передаю жену под твою ответственность, — целует меня на прощанье и уезжает.

Мы снова поднимаемся в квартиру, Эдик заходит первым и зажигает свет. Мне становится немного неуютно — у родителей везде электрические лампочки, дающие такой яркий жёлтый свет. Я уже привыкла к нашему мягкому белому освещению.

Эдик проходит в свою комнату, а я молча иду к холодильнику и выкладываю покупки. Тишина меня гнетет. Я нахожу под диваном пульт от телевизора и включаю. Звуки рекламы бьют по ушам, Эдик на секунду выглядывает из комнаты, пожимает плечами и снова исчезает за дверью. А мне по-барабану, пусть хоть очередная дурацкая передача, хоть какой-то звук. Я так скучаю по родителям.

Пустая миска Тимофея на кухне усиливает мою тоску, и я убираю ее в ближайший шкафчик. Включаю электрический чайник, достаю наши с Эдиком кружки, обе большие, объёмом миллилитров в триста — с детства мы были водохлёбами. Нарезаю хлеб, колбаску и сыр. Кладу бутерброды на тарелку и ставлю в микроволновку. Ещё один звук из детства — гул нашей старушки, разогревающей еду.

Чайник кипит, я бросаю в кружки пакетики чая и зову Эдика к столу. Он появляется через минуту, держа в одной руке зажженную свечку на подсвечнике, а в другой — фонарик.

— Бойскаут готов к ужину? — пытаюсь я пошутить. Но внутри у меня всё сжимается от неожиданно нахлынувшего ощущения тревоги.

Мы пьём чай и болтаем, Эрик рассказывает о своей жене, явно стараясь меня хоть немного развеселить, и трескает бутерброды один за другим. Везёт, у меня вот аппетита нет совсем. Хотя, может он действительно проголодался. Даром, что тощий, покушать он всегда любил.

Я смотрю на часы, висящие над плитой — десять часов, начало одиннадцатого. Эдик прослеживает направление моего взгляда и замечает:

— Надо закончить некоторые приготовления.

— А поточнее? — осведомляюсь я. Напряжение двух последних дней сказывается на моей нервной системе, и я чувствую, что мне нужна разгрузка. Виски или хороший коньяк хорошо бы с этим справились.

Эдик неожиданно берет меня за руку.

— Слушай, Тая, — смотря в глаза.

— Тебе, может, всё это кажется полным бредом, но я знаю, что делаю. Потерпи ещё час, и я всё тебе расскажу.

Я вырываю руку:

— Да к чему, блин, эта секретность класса «Икс»? Строишь тут из себя агента международного масштаба, — с этими словами я направляюсь в зал. Хватит с меня, осточертел этот балаган. Родители неизвестно где, а он такие номера откалывает. Где тут у них был бар?

Эдик меня догоняет и усаживает на диван.

— Мне нужна будет твоя помощь. Хорошо, раз ты так хочешь, поделюсь с тобой сейчас своими догадками.

— Я вся в нетерпении, — фыркаю я.

— Без шуток, — на этот раз Эдик не смеётся и не пытается меня отвлечь.

— Знаешь, что, я думаю, случилось в субботу вечером?

— Ну и что же?

— У них отключилось электричество.

Опа. Неожиданная теория. Но бесполезная.

Или?

— Я принюхивался к холодильнику, — продолжает Эдик.

— На верхней полке стоит открытое молоко, пахнет кислым, а дата совсем недавняя. Плюс заряд телефонов низкий.

— Предположим, действительно электричество отключали, — я пытаюсь понять, к чему он клонит.

— Что у них, фонариков не было? Или свечек?

— Как ни странно, свечек у них я правда не нашёл, — ухмыляется Эдик.

— А вот фонарик был. Там же, в верхнем ящике стола… — Ну вот, тем более.

— … без батареек внутри. То есть, не рабочий.

Я пожимаю плечами.

— Но это не единственная странность, — продолжает брат, закуривая очередную сигарету. Едкий дым меня одновременно и раздражает, и вызывает желание закурить.

— Я перед твоим приходом обошел некоторых соседей, и все как один говорят, что электричество в субботу не пропадало.

— Значит, твоя теория не верна, — подытоживаю я.

— Не всё так просто, — поднимает Эдик палец вверх.

— Я всю жизнь прожил, боясь рассказать о том, что побудило меня сбежать отсюда, потому что меня бы приняли за сумасшедшего.

Вот это поворот. Оказывается, он не просто самостоятельной жизни захотел, он боялся чего-то? Я определенно перестаю понимать смысл его повествования.