Не то, чем кажется

Иногда Игорь мог видеть то, что не видят другие, делать то, что другие делать не могут. И все. Почему? На этот вопрос он обычно шутливо отвечал «потому что вы не туда смотрите», но в глубине души именно так и думал: дело не столько в способностях, сколько в желании. Желание стать «не таким как все», безоблачное детское любопытство — увлекло его за грань. А когда он понял, вернее, узнал, что спрятанное в темноте может быть опасным — грань уже поселилась глубоко внутри. Даже если бы он захотел, то не смог бы от нее отказаться, но он и не хотел: детство прошло, а любопытство — осталось. Остались чужие запахи и звуки, проникающие в сознание, обрывки слов на незнакомом языке.

Игорь, прихрамывая, вернулся на кухню — взять свечи. Нога, разбитый мотоцикл — пустяки, авария могла закончиться гораздо хуже… С другой стороны, ее вообще могло бы не быть. Да и в реальности ли она случилась, та авария? Он не помнил момента столкновения, возможный виновник скрылся с места происшествия, других свидетелей не было. Иногда Игорь сравнивал себя с канатоходцем, бредущим в темноте. Нет ни конца пути, ни зрительного зала, ни арены, ни пропасти. Есть только он и канат. И ветер, принизывающий, ледяной ветер, который может поддержать, а может сбить с ног, и не известно еще, что хуже, и не всегда можно отличить одно от другого. Ветер забирался под кожу, звал за собой, и именно ради новой встречи с ним Игорь согласился на просьбу Сереги. Девчонку жаль, но, как бы она ни умерла — ни ей, ни ее брату правда уже ничем не поможет. Разве что смерть окажется насильственной… «Не окажется» — подсказывала интуиция, и ей Игорь верил даже больше, чем медэксперту, который в заключении по результатам вскрытия утверждал то же самое.

«Шрх-ш-бам!» — кот запрыгнул на стол и сбросил грязную кружку. Недельной давности чай растекся по ковру. Кружка уцелела. «Как закончу, надо будет убраться и покормить Шреда» — отметил про себя Игорь. Закрепил листок с фотографией на алтаре, подальше от огня, и привычно расфокусировал зрение.

Про заброшенную Степановку Игорь слышал, даже бывал там как-то. Деревня — и не она одна — вымерла от старости, в прямом и в переносном смысле: в середине прошлого века расширявшийся город постоянно требовал рабочих рук, вытягивая все соки из окрестностей. Никакой мистики, обыкновенный бытовой вампиризм. Травяной ковер, укрывавший остатки домов, слегка колыхался в свечном пламени. Прошлое дышало, вырывалось в воздух, мертвая девушка камнем прижимала его к земле, в такт ему дышал Игорь, все глубже входя в транс. Глубже, глубже. Еще глубже.

Он даже не заметил, когда пропали чернильные полоски.

Сергей быстро разулся. Пахло какой-то лимонной химией — отец всегда был ярым поборником чистоты. Ну, все лучше, чем грязь и ладан… — Что, надоело в психушке? — отец, кажется, даже приглушил звук у телевизора: небывалое внимание после недельной отлучки.

— Добрый вечер, пап, — Сергей прошел в комнату.

— Ты же знаешь, я у матери был.

— Вот я и говорю: в психушке, — отца перекосило, левая сторона лица растянулась в злом прищуре. Когда он так делал, лучше было не спорить.

— Есть что на ужин?

— Картошка в холодильнике.

— Спасибо.

— И скажи Машкиным дружкам, чтоб больше не звонили!

Окрик отца догнал Сергея уже на кухне.

— Какие дружки, куда звонили?!

— Какие, тебе лучше знать — кому там твоя сестричка иномарку разбила? Трезвонят второй вечер и молчат в трубку.

— Не била она никакой иномарки, — Сергей вернулся в комнату с кастрюлей в руках.

— И не стали бы ее «дружки» больше нам звонить.

Мелкая была до крайности неразборчива в людях, при этом ветрена и на свою беду, красива, поэтому Сергей даже не удивился, когда она с месяц назад объявилась на пороге в соплях, в слезах и с фингалом. Очередной «бывший» парень, мажористый гопник из приподнявшихся, — Машка всегда западала именно на таких, типа успешных — требовал с нее денег за якобы разбитую по пьяни тачку, которую мелкая, как она клялась и божилась, видела только снаружи да с пассажирского сиденья. Вернее, не требовал, а предлагал альтернативу — либо бабки, либо обратно в койку. До «состояния нестояния» мелкая допивалась редко, водить не умела от слова «совсем» и была все-таки не настолько глупа, чтобы попросить покрутить баранку на хоть сколь либо существенной скорости. Сергей тогда попросил дать несостоявшемуся ухажеру свой телефон и послал пацанчика по адресу, пригрозив заявлением. Пацанчик, как и ожидалось, испарился. Когда Машку нашли мертвой, Сергей вспомнил о нем, и, на всякий случай, рассказал ментам, но у Машки не было следов насильственной смерти, а у пацанчика было железное алиби — доотбывал пятнадцать суток за дебош.

— И кто же еще это мог быть, по-твоему?

Отец снова скорчил свою коронную рожу, но Сергей уже и сам вскипел.

— Хрен в кожаном пальто!