Добавить в моё избранное
20 мин, 6 сек 17333
Развернув испанское знамя и непрерывно крича «Сантьяго! Сантьяго!», мы бросились впреред, и на ступенях, при своей огромности словно не предназначенных для людского племени, самые упорные защитники Ксочипилльки встретили свой конец. Кровь залила площадку перед входом в святилище, раненые и умирающие тщетно молили о пощаде — озверевшие от близости победы солдаты и отчаянно сопротивлявшиеся индейцы не оставляли упавшим противникам ни единого шанса выжить. И в этот миг со мною начало происходить нечто странное… Соратники потом рассказали мне, что я странно изменился еще во время атаки — будто бы я начал что-то кричать на неведомом языке. Я этого, хоть убей, не помню, зато помню странное чувство, будто я уже сражался здесь, на подступах к Ксочипилльки, и, что самое странное — защищал языческую святыню от каких-то врагов. Я шел сквозь кровь и смерть, словно во сне — и перед моими глазами смешались мои солдаты и таинственные воины в шлемах с гребнями из моих ночных видений. Поднявшись к огромному входу в святилище, я ясно услышал, вернее — почувствовал, зов, шедший из глубины Ксочипилльки. Теперь я знал, что этот зов был со мною всегда, но лишь теперь он стал столь громок, что достиг сознания. Опустив меч, я медленно пошел вперед, в полумрак, освящаемый факелами, и продолжающийся бой позади перестал для меня существовать.
Я оказался в зале, который превосходил своими размерами все, что я только видел. По его периметру чадили факелы и святильники, высились статуи, а на стенах были видны барельефы, подобные виденным нами по дороге сюда, но только в десятки раз большие. На них снова были изображены змеи, драконы, крокодилы и такие мерзкие создания, каким даже названия сразу не подобрать. Обнаружил я и источник зова, притягивавшего меня в Ксочипилльки — он был где-то под полом, в глубине, там словно било чье-то гигантское сердце, а через трещины между плитами пола просачивались туманные испарения, усугубляя скудную освещенность зала. В центре высилось что-то вроде ступенчатой пирамиды в миниатюре, должно быть — постамент или пьедестал, а может быть — алтарь для жертвоприношений. Присмотревшись, я вздрогнул — на вершине этого возвышения виднелась человеческая фигура. Я замер, и какое-то время ничто не нарушало покой языческого святилища, а затем человек на постаменте сделал мне повелительный знак рукою приблизиться. Будучи готовым встретиться, быть может, с самим Дьяволом, я подошел к нижней сткпеньке возвышения. Незнакомец так же сделал шаг вперед, выйдя на свет из мрачных клубов подземных испарений — и я вскрикнул, но не от страха, а от удивления.
Это был негр огромного роста и могучего телосложения, облаченный в классические одеяния индейского жреца — украшенный драгоценными камнями и золотом зеленый плащ до самого пола и великолепную тиару. Но как мог чернокожий не только занимать такое высокое положение, но и вовсе быть здесь, где еще не ступала нога даже белого человека и где на протяжении веков не было никого кроме индейцев? Может быть, это индеец, в ритуальных целях разукрасившийся черной краской? Нет, ничего подобного — не только по цвету кожи, но и по всем чертам своего лица это был негр, и лицо его выражало угрюмое торжество. За спиною его висел какой-то предмет, который я в тот момент не сумел рассмотреть, как следует.
— Воин из рода Львов пришел в святилище Великого Змея! — провозгласил чернокожий, поднимая руки к невидимым во мраке сводам. Он говорил на прежде неведомом мне языке, равно отличавшемся от испанского и от индейских диалектов, но почему-то я понимал каждое слово. Я понял, что это он говорит обо мне и, даже не удивишись, на том же языке осведомился:
— Откуда ты знаешь, кто я такой?
Жрец громогласно расхохотался:
— От отца к сыну передавалось Знание, что прежде, чем Повелитель Пустынь восстанет из Холодной Бездны и пожрет море и сушу, потомок антланийской знати придет туда, где потерпели поражение его предки!
— Но здесь никогда не было моих предков! Сюда вообще не доходили белые люди!
Ужасный, торжествующий и презрительный смех вновь прогремел под сводами Ксочипилльки:
— Молчи, неведающий, и не оскорбляй своим неведеньем Того, Кто Ждет! Ибо много лун назад, так много, что целые Империи успели расцвести и пасть, белокожие воины Антлани отступали, теснимые лемурийцами и их союзниками из пустыни Мут, к своим длинным кораблям. И воин из рода Льва пал в этом храме, как за много лун до него пал Черный Жрец Патамара от руки воина из рода Льва! Внемли — Антлань и Лемурия скрылись в волнах океана, но память крови пережила многие годы: и потомок с мечом своих предков вернулся, как и было предсказано! Вернулся — чтобы умереть!
Эти чудовищные завывания обратили меня в камень. Жрец же, распаляясь, продолжал:
— Слушай, белый человек с голубыми глазами — там, под плитами своего Храма, в глубочайшей из бездн, спит твой Ужас и твоя Смерть, которая восстанет, чтобы править миром, как когда-то, до Кетсалькоатля с Востока!
Я оказался в зале, который превосходил своими размерами все, что я только видел. По его периметру чадили факелы и святильники, высились статуи, а на стенах были видны барельефы, подобные виденным нами по дороге сюда, но только в десятки раз большие. На них снова были изображены змеи, драконы, крокодилы и такие мерзкие создания, каким даже названия сразу не подобрать. Обнаружил я и источник зова, притягивавшего меня в Ксочипилльки — он был где-то под полом, в глубине, там словно било чье-то гигантское сердце, а через трещины между плитами пола просачивались туманные испарения, усугубляя скудную освещенность зала. В центре высилось что-то вроде ступенчатой пирамиды в миниатюре, должно быть — постамент или пьедестал, а может быть — алтарь для жертвоприношений. Присмотревшись, я вздрогнул — на вершине этого возвышения виднелась человеческая фигура. Я замер, и какое-то время ничто не нарушало покой языческого святилища, а затем человек на постаменте сделал мне повелительный знак рукою приблизиться. Будучи готовым встретиться, быть может, с самим Дьяволом, я подошел к нижней сткпеньке возвышения. Незнакомец так же сделал шаг вперед, выйдя на свет из мрачных клубов подземных испарений — и я вскрикнул, но не от страха, а от удивления.
Это был негр огромного роста и могучего телосложения, облаченный в классические одеяния индейского жреца — украшенный драгоценными камнями и золотом зеленый плащ до самого пола и великолепную тиару. Но как мог чернокожий не только занимать такое высокое положение, но и вовсе быть здесь, где еще не ступала нога даже белого человека и где на протяжении веков не было никого кроме индейцев? Может быть, это индеец, в ритуальных целях разукрасившийся черной краской? Нет, ничего подобного — не только по цвету кожи, но и по всем чертам своего лица это был негр, и лицо его выражало угрюмое торжество. За спиною его висел какой-то предмет, который я в тот момент не сумел рассмотреть, как следует.
— Воин из рода Львов пришел в святилище Великого Змея! — провозгласил чернокожий, поднимая руки к невидимым во мраке сводам. Он говорил на прежде неведомом мне языке, равно отличавшемся от испанского и от индейских диалектов, но почему-то я понимал каждое слово. Я понял, что это он говорит обо мне и, даже не удивишись, на том же языке осведомился:
— Откуда ты знаешь, кто я такой?
Жрец громогласно расхохотался:
— От отца к сыну передавалось Знание, что прежде, чем Повелитель Пустынь восстанет из Холодной Бездны и пожрет море и сушу, потомок антланийской знати придет туда, где потерпели поражение его предки!
— Но здесь никогда не было моих предков! Сюда вообще не доходили белые люди!
Ужасный, торжествующий и презрительный смех вновь прогремел под сводами Ксочипилльки:
— Молчи, неведающий, и не оскорбляй своим неведеньем Того, Кто Ждет! Ибо много лун назад, так много, что целые Империи успели расцвести и пасть, белокожие воины Антлани отступали, теснимые лемурийцами и их союзниками из пустыни Мут, к своим длинным кораблям. И воин из рода Льва пал в этом храме, как за много лун до него пал Черный Жрец Патамара от руки воина из рода Льва! Внемли — Антлань и Лемурия скрылись в волнах океана, но память крови пережила многие годы: и потомок с мечом своих предков вернулся, как и было предсказано! Вернулся — чтобы умереть!
Эти чудовищные завывания обратили меня в камень. Жрец же, распаляясь, продолжал:
— Слушай, белый человек с голубыми глазами — там, под плитами своего Храма, в глубочайшей из бездн, спит твой Ужас и твоя Смерть, которая восстанет, чтобы править миром, как когда-то, до Кетсалькоатля с Востока!
Страница
4 из 6
4 из 6
