Ловушка для папарацци

И руки, руки, руки цеплялись за нее, пытались выбраться из кучи органических отходов, превратившейся в огромное страдающее тело. Тело опиралось о Кэтлин, пыталось выбраться само из себя, найти выход из тупика собственных конечностей.

Но не могло.

— Помоги мне, детка… — шептали на ухо, пока десятки рук сминали ее мягкий животик.

— Вытащи меня, ну же… Кэтлин ощущала себя дохлой рыбой, которую горная река относит все дальше от родных вод. Жизнь до этого казалось дешевой, жизнь после — бессмысленной. И когда обстановка резко изменилась, девушка даже не поняла, что произошло. Просто декорации сменились, а пол под ней перестал шевелиться. Кэтлин еще некоторое время судорожно дергалась, словно в припадке, и когда запоздалый крик отчаяния готов был вырваться из пересохшей глотки, чья-то рука заботливо легла на плечо.

— Не надо так морщиться, Кэт! — усмехнулся Альберт, чавкая.

— Это просто пицца! Присаживайся у стены.

Затуманенный рассудок медленно осознавал себя и окружающую действительность. На этот раз комната состояла из чего-то неодушевленного. И слава Богу. Письменный стол, компьютер, бумаги на полу, кожаное кресло… Будучи в полуобморочном состоянии, девушка не расслышала последних слов и опустилась в кресло. Ученый откусил кусочек, где больше грибов, и за волосы оттащил Кэтлин к стене. Девушка ударилась головой, кабинет закружился.

— Я хочу, чтобы ты все видела, — сказал Альберт, наклонившись над ней.

— Эта журналистская свинья Роуз Иммортер, эта похотливая шлюшка… Из-за интервью, которое она взяла у меня десять лет назад, вся моя карьера была смыта в унитаз. Я ее просил — вырежь! Вырежь! Ньюсхантеры только и ждут подобной статьи! Нет! Мы ведь гордые папарацци! Нам никто не указ! Да, я хочу, чтобы ты это видела!

Он взмахнул рукой — и недоеденный кусочек пиццы шлепнулся в стену.

Девушка вздрогнула.

— Нет, никак я не могу понять этого парадокса, — продолжал ученый.

— При всем своем интеллекте. Почему люди воспринимают меня только тогда, когда я лижу им задницу? Когда обращаюсь к психологии и давлю на комплексы? Неужели я не могу просто быть самим собой?

Он возвел очи горе, словно решив, что теряет время зря.

— Давайте эту дрянь!

Пол разъехался в стороны, и металлическая платформа подняла обнаженную женщину. Подруги часто мылись вместе, и Кэтлин хорошо помнила ухоженную «тигрицу»: и натренированные в фитнес-клубах ручки, и стройные ножки, и острые груди, будто наполненные жизнью.

Теперь ничего этого не было.

— Кэт… — шепнула Роуз пожелтевшими губами и уставилась в стену.

— Это ты, Кэти? Скажи, это какой-то прикол, да? Шутка… шутка?

Кэтлин не смогла ответить.

— Ну вот, опять! — не выдержал Альберт.

— Сначала кидает вуаль на себя, теперь — на окружающую действительность.

— Ученый скорчил рожицу.

— Вы замечаете в мужике только его ширинку, все остальное для вас просто безликая масса — руки, голова, туловище… органические отходы. Вы надеваете на себя образ лицемерной девчонки так часто, что уже не понимаете, где явь, а где иллюзия.

Он присел перед Роуз. Дрожащая, костлявая рука поползла по упругостям женщины, останавливаясь на интимных местах и лениво в них вщупываясь. Сытый клещ искал, где больше крови.

Роуз застонала.

— Тихо, тихо, — сказал ученый.

— Не надо делать вид, будто тебе это в новинку… Помнишь, как мы с тобой тогда развлекались? Бутылка холодного шампанского, грецкие орехи с медом — смешно вспоминать. Мы оба понимали, чего друг от друга хотим. Поэтому для тебя не станет неожиданностью то, что я покажу твоей ученице.

— Он приобнял полуживую женщину за талию, приблизился к ее лицу. Зашептал: — Мы снова соединимся в жарком, чувственном акте. Мы станем единым целым. Мы станем одним и тем же… и воспарим… Вместе. Я давно хотел побыть на твоем месте. Побыть, понимаешь, лицемером.

Несмотря на все, что Кэтлин пережила за последние двенадцать часов, ее сознание не было готово к такому зрелищу.

Альберт набрал воздуха в легкие, с кряхтеньем забросил Роуз на плечи. Просунул руки ей между ног. И лицо подруги, и мокрый хруст, и сопение ученого. И горячий крик, женский визг, похожий на кипяток. И запах. Кэтлин не могла понять, какой — просто запах. Все это врезалось в мозг, как солнечный блик в сетчатку глаза.

Картинки понеслись в голове с огромной скоростью. Здесь были и светские вечеринки, где подруги добывали свежую информацию, и ужины со спонсорами в дорогих ресторанах, и насквозь льстивые комплименты известным ученым и финансовым воротилам. Но были и сплетни за спиной, и ссоры, и угрозы, и корыстные взгляды… Альберт Ньюмайнд надевал на себя Роуз Иммортер.

Он влезал в нее, словно в скафандр. Тело женщины раздуло, глаза вылезли из орбит — но она дышала.