Фонарщик

Доски предупреждающе застонали, а тугой засов долго отказывался отпирать ворота, но вскоре не выдержав, сдался.

Оглядываясь по сторонам, Воин морщился и плевался сквозь зубы, попрекая старика последними словами. Более убого места он не видел даже в бедных восточных границах, которые он завоевал уже давным-давно.

Внутри дом вызвал у Воина еще большее отвращение, нежели снаружи. А еще этот противный затхлый запах, смешавшийся со старческой вонью. Гость едва нашел в себе силы, чтобы не разразиться криком и обласкать фонарщика крепким словцом.

Они сели за стол, и старик любезно предложил скромную трапезу.

Хлеб сразу же застрял в глотке, заставив непрошеного гостя закашляться и схватить крынку с водой. Хемси наблюдал за Воином молча, не произнося ни слова.

В какой-то момент, не сдерживая эмоций, гость откинул в сторону глиняную посуду, которая с грохотом разбилась вдребезги.

— Что за скверная у тебя еда. Да и у воды вкус болота. Аж в горле застревает. Ты ее что, в топи черпаешь?

— Да почем же мне знать, — удивился старик.

— У меня для такой работы помощник есть. Корф, иди сюда.

Дальняя дверь заскрипела, и из-за нее осторожно показалось чумазое лицо, совсем еще маленького мальчика. Он с опаской посмотрел на гостя, затем перевел взгляд на старика, и не отпуская дверь, быстро затряс головой, давая понять, что не собирается входить в комнату.

— Это что же, твой внук? — хмыкнул Воин.

Хемси поморщился и повторил недавнее движение мальчугана, а затем быстро произнес:

— Да нет. Здесь, поблизости нашел. Скитался по болотам… Родных, наверное, искал.

— А теперь в твоей халупе прислуживает?! — догадался Воин и, набрав в грудь больше воздуха, загоготал.

Однако старик ничуть не обиделся и, дождавшись пока гость успокоиться, ответил:

— Зачем же прислуживает. Так, спит у меня, ест. Если чего попрошу — сделает. Ему не сложно. Я тоже так начинал.

— Чего начинал? — не понял Воин.

— Следить за перепутьем. Поначалу конечно страшно было и одиноко одному, а потом ничего, привык. Только вот дом старый стал, разваливается по частям. Ну так, Корф подрастет, авось сдюжит, наведет здесь порядок.

— А сам то, как сюда попал? — облокотившись на стол, без особого интереса, спросил Воин.

Старик нехотя заскрипел зубами, показывая всем своим видом, что не очень рад этому разговору.

— С братом поссорился, — наконец выдавил он из себя и замолчал.

Воин вопросительно уставился на собеседника:

— Неужели, такой могущественный покровитель?

— Что-то вроде того, — нехотя пробурчал Хемси и сразу же затих.

— Да уж, — скрестив руки на груди, Воин хмыкнул и бросил быстрый взгляд на почерневшие от времени и заросшие паутиной углы.

— У тебя тут, небось, и крыс полно?

— Отчего не водиться. Я всем приют дам, хоть зверю, а хоть и крысе какой заплутавшей, — нисколько не смутившись, ответил старик и требовательно добавил: — А ну-ка иди сюда. Гостю покажись.

Мальчуган исподлобья зыркнул на Хемси, но не решился ослушаться и медленно вышел на середину комнаты.

Яркое пламя фонаря осветило его перепачканное личико — белая, словно мел кожа, застарелые кровоподтеки под глазами, зарубцевавшийся шрам на виске.

— Это кто ж его так? — поразился Воин.

— Уж не ты ли старый пенек?!

Хемси не ответил.

— Отдай его мне. Я из него воспитаю настоящего стража, и он выиграет множество сражений, — не желая слышать отказа, требовательно заявил гость.

— Корф, ну-ка принеси мне Гриф, седьмой на последней полке, — оставив и эти слова Воина без ответа, попросил старик.

Мальчик не произнеся ни слова, вышел из комнаты.

— Он что же у тебя, немой? — не переставал поражаться Воин.

В этот момент из-за двери появился Корф. В его руке, будто сокровенный светоч, с которым шествуют на похоронах родичи умерших, горела лампада. Перед глазами Воина живой картиной вспыхнули воспоминания недавнего прошлого, когда длинной вереницей в город возвращались колонны убитых стражей столицы.

Огонь в лампе горел как-то грустно, смиренно погружая комнату в полумрак навязавшихся воспоминаний. Мальчик держал фонарь осторожно, словно хрупкую фарфоровую статуэтку, способную развалиться на части от слишком сильного прикосновения.

— Вот это да, — заворожено прошептал Воин.

Изящная ручка в виде скорбящей плакальщицы в глубоком черном балахоне, казалась такой же ледяной, как и скорбь людей, испытавших горе потери.

— У тебя очень интересный светоч, старик, — восхитился Воин, протянув руку.

Хемси не стал его останавливать, внимательно наблюдая за этим быстрым движением. В отличие от старика, мальчик заметно дернулся, что-то затравлено замычав, но Воин этого уже не увидел.