Истопник

Никогда не задавался он подобными мыслями, а уж тем более ничто не отталкивало его от бани. В трубе выл ветер и каменная, покосившаяся от долгих лет простоя, кляча, тихо с укором постанывала, глядя на своего не менее дряхлого хозяина. Вдруг старик отчетливо услышал звук, идущий из открытой двери. Перепутать его ни с чем было невозможно — это был стук топора, ударяющегося о деревянный стол. В висках запульсировало, а дыхание перехватило так, что на мгновение помутнился взгляд. Схватившись рукой за калитку, чтобы не упасть, Кузьмич начал жадно глотать ртом холодный весенний воздух. Когда приступ прошел, он снова прислушался. Какое-то время вокруг было тихо, но потом опять раздались монотонные глухие удары. Первой мыслью было то, что в баню кто-то проник и теперь невесть чем занимается в задней. Но какой смысл был вору выдавать своё присутствие какими-то звуками. Вор на то и есть, чтобы тихо воровать, а не греметь чем попало там, куда он забрался. Тогда что же происходило внутри?… Банщик заставил себя выйти из ступора. Он сделал несколько аккуратных шагов, стараясь не шуметь, подошел к окну и, прислонившись боком к стене, опасливо заглянул в него. Разглядеть ничего не удалось. Грязное стекло встретило Кузьмича темной пустотой и слабым отражением собственного большого носа. Зато звук отсюда слышался более отчетливо и старик ещё раз убедился в том, что это именно его топор стучит об стол. После этого совсем нехорошие мысли полезли в голову. Он подумал, что кто-то узнал о том, чем многие годы занимался хозяин бани, чем топил печь и отчего стол в его каморке почернел, будто выжженный в огне. И теперь этот кто-то хочет свою долю денег, полученных за кровавые труды. Больше никак объяснить эти странные звуки было нельзя.

За своими размышлениями Кузьмич не заметил, что стук исчез. Вокруг снова повисла тишина. Ни единого звука больше не доносилось изнутри. Это было странно, ведь человек чем-то другим все равно был должен выдать своё присутствие, хотя бы тот же топор положить, а весил он, надо сказать, не меньше пуда, с таким с непривычки тяжело было управляться. Тут старика неожиданно посетила ещё одна мысль, вернее сказать сам себе задал вопрос — с чем собирается идти он на незваного гостя, против здоровенного оружия, находящегося внутри? У Прохора были только два кулака, которые, несмотря на их внушительный размер, мало чего могли сделать с огромным топором. Немного подумав, он пошел в сторону дома, а из бани начал доносится какой-то лишь иногда прерываемый монотонный стук.

В доме под кроватью завернутый в серую плотную ткань лежал «ТТ» с двумя полными магазинами — подарок братвы, как оберег от нежелательных гостей. Кузьмич никогда не пользовался оружием — надобности не было, ведь покойников в его хозяйстве было больше, чем живых людей. Он просто иногда вытаскивал пистолет и, начистив его до блеска, любовался металлом. Но сегодня, кажется, пришел тот самый случай, о котором когда-то толковали ребятки. Развернув тряпицу, старик загнал магазин в рукоятку, передернул затвор и, уже более уверенно, двинулся в сторону бани.

На улице незаметно стемнело. От скудных теплых лучей, ещё недавно падающих с горизонта, не осталось и следа. Воздух моментально остыл и успел наполниться сыростью. Но Прохор не обращал внимания на холод, он несколько раз споткнулся от волнения и чуть не упал, матеря свои старые заплетающиеся ноги. Шёл уверено, так как знал вокруг каждый бугорок, но прыгающее в груди сердце не давало спокойно двигаться, вот и случались по дороге оплошности.

Подойдя ко входу он прислушался. Теперь вместо стука из бани доносился непонятный скрежет, словно невесть откуда взявшийся внутри маятник качался из стороны в сторону, что-то постоянно задевая. Старик поставил правую ногу на крыльцо, подтянулся, потом затащил за собой левую ногу — тело отказывалось его слушаться. Ещё никогда в жизни он ничего подобного не испытывал. Даже оставаясь в задней один на один с недорубленными кусками человеческого тела, он не испытывал страха. Мертвые, незакрытые глаза с отрубленных голов смотрели на него с немым укором, а, порой, даже ненавистью, но истопник четко выполнял свой дело, ни разу из крепких рук его не выпал топор. Даже те, кто привозил ему тела, предпочитали не заглядывать в заднюю, так как комната, освещаемая лишь красноватым светом печи, с залитыми кровью стенами, наводила ужас даже на самых отъявленных негодяев. Да и не любил этого сам мастер, всегда повторял: у вас своя работа, а у меня своя. И вот сейчас, стоя на пороге родной бани, держа в руках наполненный патронами пистолет, старик так испугался, сам не зная чего, что и ноги его отказывались подниматься по знакомым ступеням. Тем временем звук перестал быть стройным, потеряв ритмичность, скрежет раздавался все тише и тише. Прохор собрался с духом и шагнул в темное пространство. Внутри всё было как обычно. Никаких следов чужого присутствия. Немного переведя дыхание, хозяин бани направился в сторону задней, откуда и доносились непонятные звуки.