Мы будем жить, миссис Томпсон!

Уверяю вас, вы все прекрасно рассмотрите. Нет никакой необходимости идти туда лично. К тому же вам не понравится запах.

Елена кивнула. Сын напомнил ей о том, зачем она здесь, и эта мысль успокоила ее, вернув уверенность.

Профессор выбрался из кресла, подошел к своему рабочему столу, включил компьютер и повернул экран так, чтобы Елена и Чарли могли видеть его. Потом он поколдовал над клавиатурой и на экране возникла картинка. Елена тоже встала и подошла к монитору, чтобы лучше видеть то, что собирался показать ей профессор Голдберг. Маленький Чарли последовал за ней.

Доктор Брайан остался сидеть у кофейного столика. Он торопливо отпивал остывший кофе, закусывая его вафельным тортом, к которому не успел притронуться во время напряженной беседы.

Взглядам женщины и мальчика предстала наполненная водой грязная ванна, в которой лежало чудовище, воплощенный лавкрафтианский кошмар. При виде сверху оно напоминало не крокодила, как уверял доктор Брайан, а огромного хвостатого паука с прижатыми к телу жилистыми когтистыми лапами. Лап было шесть. Тело монстра покрывала клочковатая шерсть болотного цвета, а мосластые лапы ― облезлая коричневая чешуя. Его бугристая треугольная голова была отвернута в сторону от камеры. Судя по его неподвижности, чудовище спало.

Этот ужас, подобному которого никогда не существовало в природе, венчал роговый нарост на затылке, отдаленно похожий на человеческое лицо. Разглядев его, Елена побледнела и отшатнулась от экрана. Это было лицо ее мужа, Роберта Томпсона. Точнее, отвратительная, злая карикатура на него, выглядевшая так, словно ее грубо вытесали из дерева или камня.

Увидев реакцию миссис Томпсон, Голдберг обнял ее за плечи и отвел обратно к креслу. Он хотел вызвать секретаршу, чтобы принесли нашатырь, но Елена махнула рукой и попросила дай ей спокойно посидеть и прийти в себя.

Профессор кивнул. Спустя минуту, убедившись, что ей стало легче, он тихо сказал:

― Понимаю, что вы чувствуете. Но вы не должны так реагировать. Это не его лицо, а имитация ― мимикрия. Как мы считаем, для привлечения добычи.

― Добычи? ― испуганно прошептала Елена.

Голдберг замялся.

― Ну, мы провели эксперимент… Показали ему вашу увеличенную фотографию. И он на нее напал.

― Боже правый… В ее глазах заблестели слезы.

― Он вас не помнит, миссис Томпсон, ― подал голос доктор Брайан, жуя торт.

― Не принимайте это на свой счет, ― сочувственно посоветовал профессор. ― Это существо, чьей предтечей был ваш муж, не знает вас, Елена. Оно нападает на все, что напоминает ему белковую жизнь.

― А чем вы его кормите, кроме медсестер? ― спросил Чарли, оторвавшись от чудовища на экране, которое он все это время увлеченно рассматривал.

Вопрос смутил Голдберга. Он вопросительно посмотрел на Елену и, когда она слабо кивнула ему, ответил:

― Оно не ест обычную пищу… которая нравилась Роберту. Я организовал закупку кур и кроликов с фермы, ― в другом штате, чтобы не привлекать внимания. Однажды мы купили ему козу. Но вообще-то оно любит собак.

― Какая мерзость! ― сказала Елена, скривившись в гримасе отвращения.

― Он сам вам это сказал? ― не унимался Чарли. ― Про собак?

― Нет, существо не разумно. Мы поняли это по его реакциям. Когда оно съедает собаку, оно не воет так жутко… как обычно.

Застонав, Елена схватилась за голову руками и безумным взглядом уставилась в пустоту перед собой. Через несколько мучительно долгих минут, когда профессор Голдберг почти решился послать за нашатырем, она вышла из оцепенения и спросила:

― Оно не разговаривает?

Голдберг сокрушенно покачал головой.

― В нем осталось хоть что-то от Роберта?!

― Это совершенно другое существо. При этом генетически идентичное вашему мужу. Формально, с точки зрения закона, оно ― Роберт. И это делает юридический аспект ситуации уникальным.

― Значит, мы не получим наследство? ― поинтересовался вернувшийся на диван и снова запустивший свою невидимую игру Чарли.

― Пока Роберт… ну, то, что закон считает Робертом, жив ― нет.

― Попросите ваших юристов изучить законы о химерах, ― посоветовал Елене доктор Брайан. ― Возможно, там есть лазейка. Если его признают химерой, это ограничит его дееспособность. Вас могут назначить опекуном.

― Как вы можете такое говорить?! Эта «химера» все еще платит вам зарплату! ― воскликнул она в отчаянии.

Сидящий напротив нее Голдберг наклонился и бережно коснулся ее руки.

― Мы всегда помним об этом, миссис Томпсон. И делаем все от нас зависящее, чтобы Роберт не испытывал никаких неудобств, пока находится на нашем попечении.

Она признательно кивнула ему.

― Я все-таки не понимаю… Почему это произошло с ним? Если это не болезнь, ― то что?

Голдберг долго молчал, жуя губами и потупив взгляд.