Эмпат

Прото считал, что это было бы не так лицемерно, как заставлять страдающую женщину вновь и вновь качаться на качелях невыносимой боли. Бездушным неблагодарным ублюдком он почувствовал себя, когда она, наконец, умерла.

Он стоял у ее постели и впервые за много дней ощущал беспредельную пустоту. Ранее только однажды он испытал это — когда в безумной ярости едва не задушил проститутку. Теперь это было куда более глубокое ощущение. Даже когда в комнату вбежали врачи, Прото, вопреки обыкновению, не захлестнула волна их эмоций. Пустота смерти, которую он вобрал в себя, на короткое время сделала его обычным человеком, способным знать и воспринимать только свои чувства. Это было потрясающе.

Единственное, что омрачало момент — легкое раскаяние. Прото смотрел, как врачи суетятся вокруг умершей и думал, что они назвали бы его чудовищем, если бы смогли почувствовать то счастье, которое он испытал, когда умерла его мать.

Все дни перед началом похорон, Прото прокручивал в памяти последние месяцы и пытался понять. Понять было ли его стремление остановить страдания матери вызвано сочувствием к ней или эгоистическим желанием самому избавиться от проецировавшейся на него боли.

Ответа он так и не нашел.

На кладбище он пришел, чувствуя себя больным и опустошенным. Чужие эмоции — нетерпение, холод, сочувствие, скука — раздражали, как никогда. Прото смотрел на людей, собравшихся проводить его мать в последний путь, и ему хотелось раскидать их всех в стороны и закричать, чтобы они убирались. А еще лучше — чтобы они вдруг стали такими же, как он. Чтобы могли почувствовать всю его боль и отчаяние. Но его дар был односторонним. Прото работал как приемник чужих эмоций, свои он не мог передать никому.

За окном бушевала вьюга, но в аудитории Центра-2 было тепло и уютно. Седовласый человек в дорогом костюме выключил последний слайд и мечтательно продолжил.

— … помню, я стоял тогда перед экраном, на котором мы наблюдали сборку ДНК, и думал, а что, если пойти дальше? Если изменить генетический код так, чтобы люди могли слышать друг друга без помощи слов?

Молодые ученые, заполнявшие скамьи, внимали ему, затаив дыхание.

— Профессор, а что потом случилось с этим экспериментом? — спросил один из них.

— Нас закрыли, началась война, и у правительства больше не было денег платить нам. Насколько я знаю, мать с ребенком переехали в другую страну. Видимо, без должного обучения и стимулирования его способности быстро атрофировались.

— Вы в этом уверены? Вы не пытались его найти?

Профессор улыбнулся:

— Я вполне уверен. Если б еще они переехали в более цивилизованное место… Но, к сожалению, беженцев приняли только в одном городе, а там, — он махнул рукой, — вода стоит столько, что люди купаются раз в месяц, и простые граждане разбегаются, завидев на улице бандитов с гранатометами. Бедный мальчик не мог попасть в менее подходящую обстановку. Вероятно, он сейчас работает на каком-нибудь заводе, выпивает по три упаковки пива по вечерам и ничем, кроме своего узкого мирка не интересуется. И это еще лучший вариант.

— Это ужасно! Ведь этот эксперимент мог бы стать началом нового направления в науке!

Профессор согласно кивнул:

— Да, но жизнь иногда ставит перед нами преграды. Многое придется начать заново, но здесь, в новом Центре столько умных молодых людей, что я уверен в успехе.

Люди в аудитории польщенно заулыбались.

— Вы собираетесь повторить тот эксперимент?

Человек, задавший этот вопрос, встал с места. Его грубый хрипловатый голос казался странно неподходящим ученому.

— Разумеется, — ответил профессор.

— Как раз сейчас мы работаем над компоновкой генов для Прото-два.

— Прото-два? — человек осклабился, будто слова профессора очень его насмешили.

— Да, таково кодовое название. А сейчас — позвольте мне объявить лекцию законченной. Мы и так уже болтаем тут на полчаса больше запланированного.

Слушатели, оживленно разговаривая, стали расходиться. Профессор кинул в портфель бумаги и флешку со слайдами и, на ходу вытаскивая из кармана пластиковую ключ-карту, направился ко входу вглубь Центра-2.

— Простите, профессор.

Человек со странно грубым голосом поспешно догонял ученого. Полы белого халата развевались, открывая тщательно изорванные джинсы.

— Да?

— Мне хотелось бы с вами поговорить.

— Простите, у меня сейчас мало времени. Откуда, вы говорите, приехали?

— Я приехал к вам из одной богом забытой дыры… Там вода стоит столько, что люди купаются раз в месяц, и простые граждане разбегаются, завидев на улице бандитов с гранатометами.

Ученый улыбнулся:

— Я, конечно, утрировал, молодой человек.

— Да. Большинство жителей принимают молекулярный душ каждый день перед завтраком, в магазинах можно приобрести что угодно.