С верой в себя

И такое ощущение на тебя наваливается, от богатства церковного, от одёж церковных служителей золотом расписанных, от гнетущей атмосферы наполнившей куполообразные помещения, что себя начинаешь чувствовать нечестивцем, залезшим в «калашный ряд со своим свинячим рылом». А уж когда дежурный пастор (пастух) снизойдёт до тебя, когда подойдёт, устремляя свой взор поверх голов прихожан, длань свою протянет для поцелуя, откинув полог рукава золочёного, тогда таким себе ничтожеством кажешься, что невольно бухаешься на колени и, оголив шею, словно перед казнью, склоняешь голову в ожидании назидания… Почему так? Почему даже в престольные праздники ни в церкви, ни у её пределов не услышишь смеха людского, не увидишь радостей человеческих? А ведь было так, было во времена стародавние:

Престольные праздники считаются главными церковными праздниками и отмечаются во всех приходах. Варится пиво и готовится общий стол. В этот день любому гостю рады — стараются накормить и напоить от души. Иногда престольные праздники отмечалются не один день.

Куда всё подевалось? Как случилось, что церковь отошла от прихожан, обособилась своими, внутренними проблемами? Почему никто из прихожан даже в мыслях своих не смеет открыто возрадоваться под её сводами? А если, вдруг, и отыщется кто из вольнодумцев, того сразу в еретики записывают, в кощунстве обвиняют, мирскому суду предают.

А возьмите синагогу. Взойдите под её своды.

Вы не увидите там всего того, из-за чего христиане готовы на дыбе повиснуть. Нет здесь никаких излишеств режущих взгляд и отделяющих прихожан от служителей божиих. Потому, как и служителей самих нет. Не нуждается Бог в услужениях. Ему надо только, чтобы слово Его народ Его услышал. И доносит слово божие до прихожан тот, у кого хватает усердия прочитать Святое писание. Кто готов жизнь свою посвятить его изучению. Потому, как нет предела познаниям.

Перед Богом все равны — и раввин, и самый бедный иудей. И никто не стоит на коленях перед Звездой Давида. Потому, как Звезда эта зовёт верующего в даль светлую, в жизнь ещё более радостную. И идти по этому пути надо ногами, устремив свой взгляд вперёд и вверх — к Богу. А не ползти на карачках, каясь в грехах не знамо перед кем.

Только с Богом в сердце, в трудах праведных человек может достигнуть благополучия жизненного и, при этом, не считать себя грешником. А если человек не грешен, то и каяться ему не в чем. А если нет у него необходимости каяться, то и не нужен никто человеку, кто простит его от имени Всевышнего. А нужен ему только тот, кто может донести до сознания каждого Божие учение о честности, о любви, о милосердии. И все учения эти в Божиих заповедях (скрижалях) записаны со слов Всевышнего. А записал их Моисей, единственно которому было дано говорить от имени Бога.

И когда слушали люди заветы божии, то на коленях не стояли. И мордой-лица в землю не тыкались. А стояли тесно, прижавшись друг к другу, и, поверх голов впереди стоящих, внимали слову Всевышнего. А кто не слышал, находясь на излёте голоса Моисея, тому впереди стоявшие доносили содержание Святого писания.

После того, когда время стёрло память об услышанном, стали люди роптать друг на друга, стали отдаляться от писания. И начались среди народов беды, войны, недомыслия.

Вот тогда и появился Иисус, нарекший себя Христосом (помазанником). Это с его благословления грехи стали делится на благостные и непристойные.

Благостные грехи — это те, которые не отражаются бедами на людском сообществе. Те, совершая которые человек удовольствие получает. Эти грехи, якобы, прощаются Богом без обращения к нему.

Непристойные грехи — это те, от которых ближнему твоему и больно, и срамно. За эти грехи нужно, якобы, каяться — просить прощения, как милость божью. Тогда, выйдя из храма Господня, можно считать себя очищенным от смрада, который ты же совершал всё предыдущее время.

И так это православным понравилось, что стали они ходить в церковь не только по субботам, как это делают те, кто не ставит никого между собой и Богом, а каждый день. Когда и этого оказалось мало (уж очень православным грешить нравилось), то стали избавляться от грехов своих по три раза на дню — утром ( заутренняя служба), в обед (обеденная) и вечером, перед заходом солнца. А вот в промежутках между ними — греши от души. Иисус всё простит.

А Иисусу только этого и надо было, чтобы народ к нему валом валил. И верил в его полномочия прощать всех и вся. Тут, как говориться, наступил консенсус между греховодниками и Спасителем. И стали греховодники почитать Спасителя выше Бога самого. А это уже «бонапартизмом» называется. Это уже культ личности, а не культ веры.