Добавить в моё избранное
16 мин, 23 сек 7110
Его нет и не может быть! То дерево… Не то, чем кажется… Не то, чем видится… Его не может быть! Мне сказали шепоты во тьме… Я должна всё узнать! Оно не то, чем кажется!» Вскоре Лика, ослабевшая, провалилась в сон, а я, потрясенный ее бредом, уставший и сильно напуганный, лег рядом с ней. Сердце мое бешено колотилось и еще не скоро успокоилось. Тени за окном коварно переливались и рождали самые неприятные мысли в голове, так что мне стоило немалых усилий уснуть и попробовать выспаться. Когда же сон мой, лишенный сновидений, закончился и я открыл глаза, Лики рядом со мной не было — она исчезла.
Я плохо помню тот день — я был глубоко потрясен, но кое-что могу рассказать о том, что случилось с моей любимой.
В квартире Лики не было. Телефон она оставила. Попытавшись взять себя в руки, я позвонил ее родителям, чтобы узнать, не поехала ли она к ним. Через некоторое время друзья, знакомые, все родные сбивались с ног в поисках Лики. Не сразу мне пришла в голову страшная и, как окажется впоследствии, верная догадка. Не помню, как я садился в машину, ослепленный страхом и безумными словами Лики, сказанными ночью. Не помню, как ехал за город, нарушая правила, чуть было не задавив нескольких пешеходов и не врезавшись в другие машины. Я боялся только одного — не успеть, потому что знал, чувствовал приближающуюся беду.
К сожалению, судьба не оказалась благосклонной. Не знаю, как я не лишился расcудка, когда добрался до зловещего дерева. Я даже жалею, что по пути к нему со мной ничего не случилось — увиденная мной картина совершенно лишила меня всякого душевного спокойствия.
Возможно, догадайся я раньше о том, что Лика направилась к чертову дереву, катастрофу удалось бы предотвратить. Но в тот самый миг, когда я, подъехав на место, резко нажал педаль тормоза, Лика, моя любимая, драгоценная, глупая Лика, сидевшая на дереве с самодельной петлей на шее, бросила на меня взгляд пустых, остекленевших глаз, улыбнулась одними губами и спрыгнула вниз.
Нужно ли говорить, что в то же мгновение моя собственная жизнь как будто оборвалась? В последующих ночных кошмарах я еще долго буду видеть лицо любимой, ее загадочную и зловещую улыбку, ее сдавленный хрип, хруст ломающейся шеи, предсмертные конвульсии… Бог не дал мне сил выдержать всё это. Никто бы не смог.
Я не хочу писать здесь, что чувствовал в последующие жуткие минуты возле дерева. Всё говорило о том, что я вплотную приблизился к безумию, становившемуся со временем тем сильнее, чем дольше меня мучили воспоминания о Лике и мерзкий шепот в сновидениях. Каждую ночь мне снилось проклятое дерево, не дававшее мне покоя, наводившее на меня невыразимый ужас и отвратительные видения, значение которых я не мог тогда понять. Единственное, о чем я хочу упомянуть, это то тревожное состояние — то ли озарение, то ли помутнение разума, — в которое я провалился, когда тело Лики вытаскивали из петли полицейские. В тот самый момент я, никогда не разбиравшийся в деревьях, никогда не отличавший дуб от тополя, ясень от платана — я попросту не различаю их ни по форме листьев, ни по цвету коры, честное слово! — передо мной открылась пугающая истина, которой я не замечал раньше. Это старое, мерзкое, исполненное чужеродной и злой воли дерево не могло принадлежать нашему миру. И даже если внешне оно мало чем отличалось от других, его невозможно было причислить к конкретному виду. Оно являлось единственным в своем роде — я осознал это каким-то шестым чувством и не в силах этого объяснить. От страшного открытия меня обдало жаром, в голове с новой силой зашептались тихие голоса, мои губы зашевелились в горячечном бреду, и я упал в обморок.
Череда кошмаров в виде разговоров с близкими, друзьями, с родными Лики завершилась похоронами. Моя любимая лежала в закрытом гробу, а я, исполненный невыразимого страдания, горя и страха, не мог проронить ни слова и сквозь темную деревянную крышку продолжал видеть застывшую на губах Лики пугающую улыбку. Я слышал разговоры присутствовавших родственников, и мне мерещилось, что кто-то из них перешептывается о дереве, тычет в меня пальцем, сверлит мою спину взглядом. Мои глаза отчаянно искали в безликой толпе того, кто вел тихую беседу о таинственных обстоятельствах случившегося, но лишь натыкались на стену из скорбных, ушедших в себя людей. Всем своим существом я чувствовал, что кому-то известна разгадка моей жуткой тайны, кто-то явно знает о сверхъестественном дереве гораздо больше меня. Возможно, мной овладела тогда паранойя, я не знаю. Во всяком случае, ответов на свои вопросы я так и не нашел в тот день.
После гибели Лики с каждым днем я становился всё более похож на призрака. Я реже выходил на улицу: жара съедала живых и здоровых людей, а со мной и подавно не церемонилась. На съемной квартире я лежал, недвижимый, беспомощный и лишенный сил, предаваясь всепоглощающей апатии. Кошмар из мира грез тенью проскользнул в реальный мир, стал неотъемлемой частью бытия.
Я плохо помню тот день — я был глубоко потрясен, но кое-что могу рассказать о том, что случилось с моей любимой.
В квартире Лики не было. Телефон она оставила. Попытавшись взять себя в руки, я позвонил ее родителям, чтобы узнать, не поехала ли она к ним. Через некоторое время друзья, знакомые, все родные сбивались с ног в поисках Лики. Не сразу мне пришла в голову страшная и, как окажется впоследствии, верная догадка. Не помню, как я садился в машину, ослепленный страхом и безумными словами Лики, сказанными ночью. Не помню, как ехал за город, нарушая правила, чуть было не задавив нескольких пешеходов и не врезавшись в другие машины. Я боялся только одного — не успеть, потому что знал, чувствовал приближающуюся беду.
К сожалению, судьба не оказалась благосклонной. Не знаю, как я не лишился расcудка, когда добрался до зловещего дерева. Я даже жалею, что по пути к нему со мной ничего не случилось — увиденная мной картина совершенно лишила меня всякого душевного спокойствия.
Возможно, догадайся я раньше о том, что Лика направилась к чертову дереву, катастрофу удалось бы предотвратить. Но в тот самый миг, когда я, подъехав на место, резко нажал педаль тормоза, Лика, моя любимая, драгоценная, глупая Лика, сидевшая на дереве с самодельной петлей на шее, бросила на меня взгляд пустых, остекленевших глаз, улыбнулась одними губами и спрыгнула вниз.
Нужно ли говорить, что в то же мгновение моя собственная жизнь как будто оборвалась? В последующих ночных кошмарах я еще долго буду видеть лицо любимой, ее загадочную и зловещую улыбку, ее сдавленный хрип, хруст ломающейся шеи, предсмертные конвульсии… Бог не дал мне сил выдержать всё это. Никто бы не смог.
Я не хочу писать здесь, что чувствовал в последующие жуткие минуты возле дерева. Всё говорило о том, что я вплотную приблизился к безумию, становившемуся со временем тем сильнее, чем дольше меня мучили воспоминания о Лике и мерзкий шепот в сновидениях. Каждую ночь мне снилось проклятое дерево, не дававшее мне покоя, наводившее на меня невыразимый ужас и отвратительные видения, значение которых я не мог тогда понять. Единственное, о чем я хочу упомянуть, это то тревожное состояние — то ли озарение, то ли помутнение разума, — в которое я провалился, когда тело Лики вытаскивали из петли полицейские. В тот самый момент я, никогда не разбиравшийся в деревьях, никогда не отличавший дуб от тополя, ясень от платана — я попросту не различаю их ни по форме листьев, ни по цвету коры, честное слово! — передо мной открылась пугающая истина, которой я не замечал раньше. Это старое, мерзкое, исполненное чужеродной и злой воли дерево не могло принадлежать нашему миру. И даже если внешне оно мало чем отличалось от других, его невозможно было причислить к конкретному виду. Оно являлось единственным в своем роде — я осознал это каким-то шестым чувством и не в силах этого объяснить. От страшного открытия меня обдало жаром, в голове с новой силой зашептались тихие голоса, мои губы зашевелились в горячечном бреду, и я упал в обморок.
Череда кошмаров в виде разговоров с близкими, друзьями, с родными Лики завершилась похоронами. Моя любимая лежала в закрытом гробу, а я, исполненный невыразимого страдания, горя и страха, не мог проронить ни слова и сквозь темную деревянную крышку продолжал видеть застывшую на губах Лики пугающую улыбку. Я слышал разговоры присутствовавших родственников, и мне мерещилось, что кто-то из них перешептывается о дереве, тычет в меня пальцем, сверлит мою спину взглядом. Мои глаза отчаянно искали в безликой толпе того, кто вел тихую беседу о таинственных обстоятельствах случившегося, но лишь натыкались на стену из скорбных, ушедших в себя людей. Всем своим существом я чувствовал, что кому-то известна разгадка моей жуткой тайны, кто-то явно знает о сверхъестественном дереве гораздо больше меня. Возможно, мной овладела тогда паранойя, я не знаю. Во всяком случае, ответов на свои вопросы я так и не нашел в тот день.
После гибели Лики с каждым днем я становился всё более похож на призрака. Я реже выходил на улицу: жара съедала живых и здоровых людей, а со мной и подавно не церемонилась. На съемной квартире я лежал, недвижимый, беспомощный и лишенный сил, предаваясь всепоглощающей апатии. Кошмар из мира грез тенью проскользнул в реальный мир, стал неотъемлемой частью бытия.
Страница
3 из 5
3 из 5
