Взгляд Бездны

Хозяин жилплощади — обладатель модельной внешности и прозвища «Мажор» (совершенно справедливого, надо сказать) — против Шамана. Шаманом Макса прозвали за увлечение всяческой чертовщиной и колоритную внешность. Баскетбольный рост, спокойное сосредоточенное лицо и вечный взгляд «в себя». Ну и ещё и редкая способность чуять малейшую перемену погоды.

— Нет, а ты сам-то во всю эту ерунду веришь, а? Сам видел? — ёрничал Витька, явно рисуясь перед девушками, в пику замкнутому собеседнику.

— Хуже. Знаю.

Максим сказал это таким тоном, словно просил Витьку вынести мусор. Нормальному человеку этого хватило бы, чтобы оставить его в покое. Но Витька поймал кураж и отступать на глазах у девушек не собирался.

— А тогда расскажи! — не отставал Мажор.

Обычно Шаман от такого отнекивался и сводил всё к шутке — если вообще отвечал. Но сегодня Макс налегал на коньяк и был более словоохотлив, чем обычно.

— Легко. Только атмосферу создадим.

Вот так новость! Шаман собрался рассказывать о личной встрече со сверхъестественным! Наверняка это очень занимательная байка. Возжелали послушать все, особенно девушки.

Под руководством Витька и Максима мы затушили свет и расставили на столе три подсвечника, на три свечи каждый. Макс успел их заметить в серванте в начале вечера и теперь использовал их как реквизит.

Рассадив всех вокруг стола в известном одному ему порядке, Шаман уселся во главе, согнав с места Мажора, и демонстративно аристократически выпил рюмку коньяка.

Усмехнувшись, он обвёл нас коротким резким взглядом, а потом крепко зажмурился и начал говорить. Медленный и вкрадчивый, его голос совершенно отличался от быстрой и сбивчивой речи, которая была у него весь вечер:

— Мы с тобой одной крови — Ты и Я.

Эту фразу из «Книги Джунглей» Киплинга я запомнил хорошо, хотя и читал её в сокращённом варианте и ещё в детстве. В своё время это произвело на меня впечатление. Выводы из неё я сделал, когда стал старше и немного узнал жизнь. Поговори с кем-то на его языке — и тебя как минимум выслушают. Так я понял эти слова.

Это наблюдение показалось мне весьма ценным. Одной из основных проблем всего мира является то, что люди не умеют толком слушать и слышать друг друга. Слушать — в том смысле, что каждый человек интересуется, прежде всего, своим личным мнением и руководствуется своим восприятием. Когда проблема кажется ему совершенно ясной, и он хочет действовать, то других в тот момент он не слушает. Не воспринимает чужую речь. Это ещё полбеды.

Когда человек слышит, ЧТО ему говорят, но не слышит, КАК ему это говорят, на чем акцентируют внимание — вот это уже начинает пугать.

К чему приводит такое неумение — наблюдал неоднократно. Больше всего, конечно в мелодрамах, которые мать смотреть любит — там половина всех интриг как раз из-за этого. Вроде как в «Тайне Эдвина Друда» — из-за недомолвок и непонимания парень поплатился жизнью фактически ни за что. Но не об этом речь. Тем более, что фильмы эти я сам недолюбливаю. Сплошной ксерокс «Золушки», честное слово.

А вот мистику я всегда уважал. Мистику — и книги. Читать люблю просто до безумия.

Самое очаровательное в мистике — неполное понимание. Некий дурманящий аромат тайны, сопричастность необычному, пища для пытливого ума — вот что такое для меня мистика. Но не только. Есть в ней ещё и лёгкий оттенок безумия, некоего иррационального ужаса от того, что отдельные элементы загадки слишком нечеловеческие, лишённые и намёка на формальную логику и ту приятную и интуитивно понятную любому обыденность, которая окружает нас постоянно. И рано или поздно, если этим интересоваться — оно тебя находит.

Слова Ницше все помнят? «Если ты долго вглядываешься в Бездну, то Бездна начинает вглядываться в тебя».

— Помнят-помнят, — не удержался Витька.

— Ближе к делу! — и пьяно икнул.

— Смотри — протрезвеешь ты у меня так, что вообще больше не возьмёт, — спокойно сообщил Максим, не открывая глаз. И умолк.

Мы хором принялись увещевать Шамана продолжать. Неожиданная склонность нашего молчуна к философии нам чем-то импонировала. Через пару минут он внял нашим уговорам и продолжил. Голос его изменился снова — он звучал совершенно отчётливо и с внутренним напряжением:

— Первый взгляд Бездны — это незабываемо.

Но как это передать?

Это случилось пару лет назад и в другом городе. Как я тогда оказался ночью в заброшенном вытрезвителе — это к делу не относится. Скажу только, что это было нечто среднее между испытанием на храбрость и пари ради выигрыша. Так или иначе, я обязался провести там всю ночь «один и без оружия». Ставка моя была не связана с деньгами, но проигрывать отчаянно не хотелось, поэтому мошенничать я даже и не думал.

Стояло это приземистое двухэтажное здание на отшибе. На самом краю промзоны — и лет двадцать как было закрыто.