Клоун

Или их интересуют только деньги? Деньги, а не он, их муж, их отец. Че-ло-век, а не добытчик! У Романа голова шла кругом. Вдобавок ко всему с утра хмурилось. К дождю?

Роман машинально собрался, взял сумку с клоунским костюмом, доехал до работы, вошел в магазин. Он чувствовал, что непременно должен что-то сказать директору. Что-то выплеснуть изнутри грязное, очиститься. Как он устал от этой грязи, от этой нелепости и бессмысленности мира! Где-то глубоко внутри, на уровне подсознания, он понимал, что только своей жизнью человек может придать смысл бессмысленности мира. Но как совершить этот гигантский труд, чтобы не рухнуть под тяжестью всего того темного, что существует вокруг? Роман не знал, но чувствовал, что тяжесть эта с каждым днем все больше и больше пригибает его к земле, все упорнее и упорнее тянет вниз, в пропасть ада, в беспросветность и вечный мрак. Сказать об этом директору, поймет ли? Да и сможет ли Роман словами доходчиво объяснить то, что сам только смутно чувствует где-то там, глубоко, внутри разгоряченного сердца?

Но он непременно должен что-то сказать! Высказать! Потому что просто не сможет так дальше жить, не сможет нормально работать, реально воспринимать мир, принимать его так же, как принимал до сих пор со всеми его нелепостями и несовершенством. И высказаться он должен именно директору, ведь вчера Роман уловил в его глазах тот злорадный смех, который перевернул всю душу. Быть может, директор знает что-то такое, что остается для Романа загадкой и позволяет тому существовать в полной гармонии с миром и самим собой? Что это за загадка?

Роман жестом показал одной из продавщиц в сторону кабинета директора:

— У себя?— хотя видел, что на углу магазина директорской машины нет.

— Еще не было, — ответила та и спросила: — А ты что, сегодня не работаешь, выходной после вчерашнего?

— Нет, почему? Работаю. Просто хотел с ним переговорить… Роман прошел в подсобку, где хранились его вещи, переоделся в клоунский костюм и вернулся обратно в помещение магазина.

— Еще нет?— опять спросил девушку, хотя не прошло, кажется, и десяти минут как он появился.

— Нет, — сказала она ему и в свою очередь спросила: — Игрушки тебе собрать?

— Да, собери, пожалуйста, я пока установлю лоток.

Роман как мог дольше тянул время. Он очень надеялся, что в магазин вот-вот зайдет директор и ему не надо будет ничего начинать сначала. Ромна ему выскажет всё, и всё в один миг закончится. Но директора так и не было. Тот, скорее всего, отсыпался после прошедшего дня. Роман, в принципе, и сам мог не выходить сегодня: они работали почти целый день и вернулись поздно. И если бы не это выворачивающее всё наружу душевное состояние, так бы и сделал. Но в таком состоянии он не высидел бы в четырех стенах и часа. Это бы убило его. Лучше чем-нибудь заняться, в чем-нибудь забыться. И работа, не лучшее ли средство от навязчивости черных мыслей?

Роман вытащил на улицу раскладной лоток, установил его, как обычно, в сторонке на пятачке, в двух шагах от остановки. Он торговал здесь в невыездные дни, место выбрал сам, оно показалось ему самым удобным для торговли: рядом остановка, народ толпою снует мимо, к центру. Как никто раньше не обращал на него внимания? Одна бледная мороженщица с тележкой.

Директор в первый раз похвалил его за находчивость. Но разве для этого особый дар нужен? Обыкновенная житейская смекалка.

Роман вернулся в магазин за ящиком с игрушками. Продавщица уже приготовила его и заполнила накладную. Роман поблагодарил ее за помощь и расписался в другой накладной на получение товара.

Директора всё не было. Роман разложил игрушки на прилавке, но отвлечься никак не мог: внутри всё горело. Он продал несколько игрушек, а директор так и не появился.

Когда Роман стоял у лотка, чувствовал, как раздражение подкатывает к горлу. Оно будто собиралось в комок, сгущалось, грозя в любую минуту взорваться. Невероятных усилий требовалось Роману, чтобы сдержать в себе этот взрыв.

Но вот, наконец, черная, как вороново крыло, «ауди» с тыльной стороны подкатила к магазину. Роман заметил её сразу: их разделяло метров шестьдесят. Директор грузно выбрался из своего автомобиля, слегка хлопнул передней дверцей, щелкнул дистанционкой сигнализации, но не направился первым делом, как обычно, к нему, а пошел к себе. Разве не видел Романа? Сто процентов, видел: его костюм и не захочешь увидишь. Не счел нужным?

Роман попросил мороженщицу присмотреть за товаром. Та слегка кивнула головой: ей было не впервой помогать ему. Роман поспешил в магазин. Директор разговаривал со старшим продавцом. Роман заглянул. Директор рявкнул, чтобы он подождал. Скверное настроение? Роман беспокойно затоптался в подсобке. Потом закурил у заднего выхода, но волнение так и не прошло. Поразительно, что еще час назад десятки нужных слов и фраз безудержным потоком лились из его уст, но сейчас Роман не мог толково связать и двух предложений.