Рассредоточение зла

— После чего она и пришла к Вам?

— Да, и сделала она это, по-видимому… — Если я Вас начинаю понимать правильно, мэтр Пастикуло, то сделала она это, по-видимому, совершенно напрасно?

— А ты не так глуп, сын мой, как может кому-то показаться, — улыбнулся Пастикуло, — хотя сама моя клиентка до сих пор уверена в обратном.

— И вы ей посоветовали… — Друг мой, еще и еще раз напоминаю тебе, что я не даю никаких советов. Просто я рассказал ей историю, очень и очень похожую на ту, которая начала было происходить с ней. Как-то у одной моей старой клиентки, — начал я, — произошло несчастье: умер муж. Не прошло и сорока дней, как в один морозный зимний вечер в дверь ее дома постучали.

— Кто там? — спросила женщина.

— Это я, любимая, открывай — я вернулся, — услышала она до боли знакомый голос своего бывшего мужа.

Перекрестившись, молодая еще вдова выдавила из себя следующую фразу:

— Пожалуйста, я не знаю кто вы, но вы не мой муж, ибо моего мужа больше нет: он умер, и я это точно знаю.

— Да, нет же, любимая, поверь, — нашептывал из-за двери сладострастный голос, — это я, я! Я не умер. Произошла чудовищная ошибка. Пожалуйста, открой дверь — сейчас я тебе все объясню.

Надо сказать, Корански, что та моя клиентка в отличие от теперешней была чрезвычайно набожной женщиной и, вероятно по этой причине, ни при каких обстоятельствах, пусть даже столь неординарных, если не сказать больше, не хотела вступать в дискуссии с представителями потустороннего мира.

— Прошу Вас уходите, — отрезала она, — или… или… я вызову полицию, — хотела было добавить женщина, но, осознав полную бессмысленность последней фразы, предусмотрительно замолчала, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.

В это время, как она впоследствии уверяла меня, некто, выдававший себя за ее бывшего мужа, не то забурлил, не то запенился там за дверью и, превратившись, в легкий сгусток тумана, стал просачиваться в квартиру сквозь замочную скважину. В ужасе женщина огляделась по сторонам, и, не найдя ничего лучшего, сняла со своих плеч траурный черный платок и заткнула им злополучную замочную скважину.

— Вынь платок, — прохрипел откуда-то снизу странно напомнивший ей многие эпизоды ее прежней жизни голос, — я задыхаюсь. Вынь платок.

— Но я не могу, — решительно ответила женщина, вновь перекрестившись, — если бы Вы были моим мужем, Вы не стали бы превращаться в туман и сочиться струйкой сквозь замочную скважину. Мой муж всегда ходил по земле и никогда не позволял себе никаких вольностей и тем более превращений.

— Да, но сейчас я сильно изменился, — прохрипел голос, — и я уверен, что если ты впустишь меня и выслушаешь, то полюбишь вновь… — И ты позовешь меня вслед за собой?

— Да.

— Но я не хочу, не хочу умирать! — взмолилась женщина и, сняв с груди крестик, приставила его к заткнутой платком замочной скважине.

Неожиданно где-то там в глубине Преисподней раздался страшный вопль. Хриплый голос затих. Видение исчезло. Платок выпал из замочной скважины. Подняв его с пола и с облегчением вздохнув, женщина вновь неожиданно сильно содрогнулась от ужаса: платок был мокрым не то от сконденсировавшегося тумана, не то от слез ее бывшего безвременно покинувшего ее мужа.

— Рассказав эту историю своей новой клиентке, — не без удовольствия потягивая абсент, продолжил мэтр Пастикуло, — я преследовал только одну цель: я хотел дать ей понять, что потусторонний мир, каким он существует в людском представлении, на самом деле является ни чем иным, как производной их собственных поступков или мыслей. И чем чернее и пагубнее их поступки и мысли, тем более мрачные глубины непознанного разверзаются перед человеческим взором.

— То есть Вы по существу объяснили ей то, мэтр, что ничего потустороннего якобы не существует, и что все эти людские видения суть игра их воспаленного определенными жизненными невзгодами и неурядицами воображения?

— Именно так!

— Это гениально, мэтр Пастикуло!

— Спасибо, Корански, ты ведь сейчас именно Корански, не так ли? — лукавый глаз Пастикуло заметно позеленевший от изрядного количества выпитого абсента просверлил насквозь молодого человека.

— В общем-то, да.

— Я так сразу и понял.

— Простите, мэтр, но как воспользовалась Вашей притчей Ваша новая клиентка. Она, конечно же, подумала… — Ну, естественно… Она, конечно же, подумала, что гуляющий налево и направо ее собственный муж на самом деле не изменяет ей, а занимается тем… — Что по четвергам и пятницам обращается в некое мифическое существо, являющееся к ней по ночам и пытающееся соблазнить ее?

— Да, Корански, да и еще раз да!

— Вы благородны, мэтр. Поверьте, я никогда этого не забуду.

— А как ты повел себя на моем месте? Ведь если бы я только попытался рассказать ей правду, она, чего доброго, вполне могла бы принять меня за сумасшедшего.