Рассредоточение зла

С этими словами трехметровый бородатый циклоп Пастикуло поднялся из-за стола.

— Ну мне пора, юноша. Надеюсь, ты не превратно, а правильно понял мой рассказ.

— Спасибо, мэтр, — полупрозрачное полутораметровое чем-то напоминающее безглазую гусеницу тело Корански вытянулось в струнку.

— Теперь я ваш дожник.

— Полноте, разберись сначала со своей второй половиной, а уж потом, потом, если тебе будет не в тягость, ты, пожалуй, сможешь как-нибудь угостить меня все тем же старым добрым абсентом, ибо без него моя борода… врочем, это уже не важно…, — шатающейся походкой гигантский циклоп направился к выходу.

— Еще одно мгновение, мэтр, — взвился в воздух воодушевленный Корански, — где живет Ваша новая клиентка, и что она предпринимает против навещающего ее существа?

— Проспект Головастиков шестнадцать дробь четыреста восемьдесят пять тысяч триста двадцать один. Это также верно, как семьдесят градусов в абсенте. А что она предпринимает против навещающего ее существа? Да, собственно говоря, ничего, если не считать, конечно, того что каждую ночь она затыкает замочную сважину носовым платком… Полупрозрачная гусеница Корански и циклоп Пастикуло зловеще и цинично засмеялись.

Как всегда в отсутствии своего мужа бедная запуганная жуткими видениями женщина, оставив непогашенным свет в коридоре и заткнув носовым платком замочную скважину, легла в постель и, сжав под подушкой ножницы, как всегда тщетно попыталась заснуть. Несмотря на советы врачей, подруг и даже самого мэтра Пастикуло, она так и не сумела избавиться от посещавших ее по четвергам или пятницам жутких явлений. Невидимый тщедушный зверек то и дело проникал к ней в квартиру, забирался к ней в постель, бегал по потолку, качался на люстре. Временами он так быстро перемещался из одного места в другое, что бедняжка едва успевала следить взглядом за его перемещениями. Иногда он затихал, затихал на такое долгое время, что, казалось, наступившая тишина вот-вот взорвется яростным истошным нечеловеческим криком. Однако, несмотря на все опасения, ничего подобного не происходило: существо, отлежавшись или отсидевшись, или сделав то, что ему было нужно, пошуршав еще какое-то время, как правило, исчезало из ее спальни где-то к середине ночи. И тогда, тогда ее забирал в свои объятия такой радостный и свежий Морфей.

— Милый, — шептала она, засыпая, — я знаю, что это ты приходишь ко мне в своем новом обличье и проверяешь, верна ли я тебе или нет. Прости, но я виновата лишь тем, что однажды, послушав свою подругу, лишь на мгновенье подумала о том, о чем никогда не должна думать ни одна порядочная женщина. Но верь мне, мой зверек, я останусь верной тебе всегда. Слышишь меня? Всегда! И если можно, ты лучше перестань ездить в эти дурацкие командировки и приходи ко мне по четвергам или пятницам в своем привычном для меня человеческом обличье. А так, прости, но иногда мне бывает очень и очень страшно… Потому… потому, что пусть редко, но все же иногда мне кажется, что этот зверек, это странное мифическое существо — вовсе не ты, а… Полупрозрачная гусеница Корански тихо подползла к квартире, расположенной по адресу: Проспект Головастиков шестнадцать дробь четыреста восемьдесят пять тысяч триста двадцать один. Была пятница. Стояла зловещая безлунная ночь. Дверь квартиры, как и предполагал Корански, оказалась запертой.

— Вот, дьявол! — выругался Корански и, вытянув свое тело в два раза, сузив при этом его диаметр, сунулся было в замочную скважину.

— Платок. Тупая уродина. Неужели она действительно думает, что это может нас остановить?!

Просочившись сквозь ткань и попав в ярко освещенный коридор, Корански огляделся по сторонам:

— Маруш, ты здесь? Я знаю, что ты здесь! Выходи или я устрою тебе небывалую доселе взбучку.

Так как ответа не последовало, Корански прополз чуть дальше и попал в освещенную торшером спальню. На огромной кровати лежала довольно миловидная женщина, которую Корански сразу узнал не столько по описаниям мэтра Пастикуло, сколько по навечно застывшему в ее широко открытых глазах выражению ужаса и печали. Женщина в упор смотрела на него, Корански, и, казалось, совсем не замечала удобно устроившегося у нее между ног наглого Маруша, представлявшего из себя два перепончатых крыла с прилепленными к их основанию парой выпученных глаз и чем-то отдаленно напоминающим комариный хоботком.

— Так вот, оказывается, где ты пропадаешь?!— позеленев от гнева, закричала неполноценная гусеница Корански.

Женщине показалось, что воздух в комнате стал намного холоднее. Мурашки дурного предчувствия пробежали по ее телу.

— Кто здесь? Прошу Вас уходите! — не видя в упор ни одного из незванных гостей и к тому же не чувствуя тяжести горделиво восседавших на ней пары перепончатых крыльев, в исступлении закричала женщина.

— Я больше не в силах это переносить!