Ключ под ковриком

А вот квартира потихонечку начала его выдавливать.

В этом мире — Владимир заметил это не сразу, — все вокруг выглядело немного иначе. Обстановка квартиры изменилась до не узнаваемости, и отнюдь не из-за нового соседа. Он стал видеть то, как она выглядела при жизни прежних хозяев и до них. Голографическая картинка похожая на 3D кино возникала внезапно и исчезала без следа в самый неожиданный момент. В остальном все было без изменений. И так продолжалось до этого дня… Владимир привычным движением подошел к чайнику, но не стал ничего включать, а просто взглянул в окно. На улице стоял май — жаркий и солнечный, одетый в кафтан яркой зелени и припудренный незабываемым ароматом свежести. Народу было немного — все-таки девять утра, все уже на работе, в школе, в институте, да где угодно, только не на кухне как он. Поэтому цепочка переселенцев сразу бросилась ему в глаза. Унылые серые тени с чемоданами, тюками и баулами двигалась в направлении их семиэтажной цитадели.

— Кто это? — машинально задала вопрос Владимир. И тут же получил на него ответ.

— Призраки, такие же, как мы.

— И куда они?

— В наш дом, переезжают. Из хрущовки. Вон, видишь за забором, сломали, так что теперь будут новыми соседями.

— Но почему?

— Не знаю, наверное, такие правила, — пожал плечами Михаил Ефремович.

С появлением новых призраков дом превратился в один огромный террариум, где шипела, кряхтела, ругалась и сопела новая сотня потусторонних жителей. Владимир воспринял появление соседей в штыки и старался ни с кем не общаться, обходя стороной дымные фигуры переселенцев. Но однажды ему не удалось пройти мимо одного вечно пьяного мужичка с одутловатым лицом и огромной залысиной. Он явно прибывал в состоянии вечного похмелья и занимался лишь тем, что целыми днями напролет ссорился с двумя старухами с нижнего этажа.

— Как тебе наша дружная компания, хмурый? — поинтересовался он у Владимира.

— Кстати, меня Сергеем кличут.

— Мне без разницы, — уныло ответил собеседник и поплелся в свою квартиру под номером семьдесят семь.

— Да ладно ты, погоди, бедолага! — окликнул его новый знакомый.

— Найди себе другие свободные уши.

Сергей остановился.

— Ой-ой-ой, какие мы гордые. Ну и катись куда шел. Прям поговорить ему жалко. Что думаешь не твоего уровня мы все? А ты я смотрю, святоша нашелся, ага. Знаем мы, почему ты здесь… Владимир так и не сделал последний шаг, чтобы исчезнуть в пустоте перехода сквозь дверь.

— О чем это ты?

— Да не о чем! Вали в свою конуру! Теперь уже я не хочу с тобой базарить, — отмахнулся Сергей.

— Нет, вот теперь-то как раз предмет разговора имеется.

Владимир в мгновение ока очутился рядом и, схватив забулдыгу за грудки, начал трясти как грушу.

— Отстань! Это ты при жизни был крутой, а сейчас просто сгусток дерьма! Жил говном и стал говном! Не надо было так грешить, и полетел бы на небеса. А теперь вот сиди, кукуй с нами неудачниками.

— Что? — Владимир ослабил хватку.

Говорун отшатнулся, по привычке сплюнул себе под ноги и, решив добить ошарашенного соседа, добавил:

— Все мы тут жуткие грешники! Потому и сидим здесь, словно в тюрьме. Это наш ад! Понимаешь, ты дурья башка?! Лучше признайся, кого ты прибил, изнасиловал, предал… Какой смертный грех приступил?

Владимир пошатнулся и смерть, совершив круг почета, медленно проиграла пластинку его последних минут заново.

Череда последних дней накручивалась на Владимира, как петля на шею — кольцо за кольцом, пока не стала душить его, вынуждая покончить с творившимся вокруг безумием. Наверное, это и было так называемое адское пекло, которое все так боятся при жизни, и из которого нет исхода после смерти. И очередное разочарование служило тому лишним доказательством. Первым ударом для Владимира стал новый эпизод из жизни Михаила Ефремовича. Оказалось, что профессор, после долгих пыток, подписал-таки бумаги допроса и его семью тоже признали врагами народа. Получалось, что он поступил как предатель, убийца, истинный злодей, похуже, чем Чикатило. А потом пошло-поехало. Подобные истории нашлись у каждого проживающего в страшной семиэтажной цитадели. Получалось, что Владимир единственный среди них самоубийца, который только сейчас вспомнил последние секунды своей, по сути дела, бессмысленной жизни. Каждый день, ища что-то лучшее, стремясь к призрачной мечте, он не жил сегодняшним днем, а существовал, устремив свой взор в светлое будущее, обернувшееся для него крахом. И став призраком он, наконец, понял свою огромную ошибку.

Не нравились шумные соседи?! Постороннее присутствие?… Теперь ему предоставили других, еще более жутких. Одним словом ползучих тварей, способных лишь грызть собственные жилы и пить чужую кровь.

Сбежав вниз по ступенькам, Владимир врезался в незримое препятствие входной двери.