Добавить в моё избранное
13 мин, 55 сек 423
Сознания не потеряла, но повалилась на пол, цепляясь за ящики стола, все рассыпалось. Я наконец увидела чудовище, это и правда чудовище. Огромный мужик, бросив меня, стал рвать компьютерные шнуры. Задушит? Повесит? А что, есть разница?
Справившись, наклоняется ко мне, в левой руке шнуры, правой тянется ко мне, мне не отползти; лицо, лицо его близко, чувствую его дыхание, худое лицо-маска, провалы глаз, выражения нет. Рука, моя рука хватает что-то из рассыпавшегося — шариковая ручка, и, как ребенок, играющийся ребенок, представляющий, что ручка — это стартующая ракета, я рву ее прямо в ненавистную харю суке. В глаз. Падла.
Брызгает красным, вой, стон, мужик из чудовища превращается в мужика с ручкой в глазу, хватается за глаз, отдергивает руки, опять хватается, вскакивает, убегает. Не верю… … Я пьяная. Сижу в Калдине пьяная. Как все мерзко. Прилетела из Москвы к тете на каникулах, на даче у тети познакомилась с Андреем. Красавчик, остроумный. Мерзость. Через неделю знакомства поехали компанией на водопад. Шашлык-башлык, вино, водочка… Славик притащил с собой двух баб, новенькие, с нами раньше не тусовались. Андрей тут же съехал, стал дистанцироваться от меня, увиваться около рыжей. При всей компании стал меня подкалывать, все ржут. Ловлю сочувственно-смеющиеся взгляды. Выпила водки и ушла. Куда идти? Сотня километров до дач. Сука.
Три машины стоят в ряд, отделенные от компании кустами, села в Андрееву Калдину. Нормальную тачку не может себе купить, нищебродка праворукая. Желудок ходит вверх-вниз, шашлык просится наружу, сдерживаю. Смотрю на себя в зеркало — пьяное жалкое лицо, глаза мутные, еще более жалкие. Зачем я вообще сюда поехала. Дура-девка. Дура.
Пошарила рукой под сидением. Ключ. Вставила, завела машину. Поеду я, милок, покатаюсь на твоей повозке. Если разобью машину — не взыщи с пьяной бабы. Вперед. Дорога грунтовая, сильно не разгонишься. А жаль, так хочется разбить эту тачку. Ну ладно, доеду сама до дач, машину брошу и уеду домой.
Вау-вау, смотрю на спидометр, уже 80, я думала не разгонюсь так, удар.
Удар? Поднимаю взгляд и вижу летящую куклу. По тормозам. Куклу? Летит, переворачивается, бьется об бетонный столбик на обочине. Автоматически выхожу, раздумывая, что кукла делает на дороге. Кукла? Ребенок. Метр с чем-то. Господи. Я сплю-я-сплю. Белое платье — не белое, красное кровь, изо рта хлещет кровь, глаза открыты, смотрит на меня, не надо, не надо смотреть. Не смотри. Ноги как у куклы неподвижные, руками сучит. Взгляд умоляющий, губы движутся, хрип, по движению губ различаю: «Мамочка, помоги»… Где-то в лесу слышны голоса людей.
Избавится от этого ужаса. Поворачиваюсь, бросаюсь к машине, автомат на Д, по газам.
… Дятел сидит на дереве. Он притих после шума внизу. Человечий ребенок копошился еще 40 минут. Потом затих. Перестал бормотать.
От удара об придорожный столбик раздробило позвоночник, ребра осколками вошли в легкие. Нижнюю часть туловища сразу парализовало. Кровь залила легкие, ребенок умер от удушья. От удушья от собственной крови. Молодой организм до конца боролся со смертью, невозможно нормально вдохнуть, судорожные вдохи-хрипы, кашель кровью, быстрее выдохнуть, чтоб постараться вдохнуть еще. А потом вдохнуть не получилось. Мама не пришла, пришла смерть.
Дятлу все что он увидел не понравилось. Он слетел с дерева и взял курс на сосновый бор. Там находилась психиатрическая клиника-стационар. Дятел сел на внешний подоконник одной из палат. Посмотрел одним взглядом в окно. Встретился с пустым взглядом молодого мужчины, сидевшего на стуле, приставленного к окну. Взгляд поймал взгляд. Катись, человечек-человек.
Иван, например Иван, встал и пошел. Он уже 3 года жил как овощ, за ним и не приглядывали. Беспрепятственно вышел за территорию клиники. Его мысли причудливым образом переплетались, связывались и повисали друг на друге, не позволяя руководить собой. Птичий взгляд заглушил мысли-паразиты, дав человеку возможность мыслить ясно. Но этот же взгляд заглушил все воспоминания о прошлом. Если человек — это воспоминая, то Иван — это воспоминание о смерти.
Человек идет по земле. Широкие шаги, размашистые движения. Идти долго. Очень долго. У человека нет никаких желаний, устремлений, эмоций кроме тех, что связаны с его миссией. У человека нет знаний, кроме тех, что связаны с его миссией. Он знает, что идет в Москву, знает, что такое Москва. А есть ли другие города, и зачем они нужны человек не знает. А если так, то можно есть все, что можно переварить, можно носить все, что защищает от холода. Человеческое общество производит много отходов, зачисляя туда и вполне годные вещи. Гордыня, отворачивающая человеков от старых или невкусных вещей не свойственна Ивану.
Та, кого он стремится найти живет своей жизнью. Возвращается домой, немного переживает, забывает, каникулы заканчиваются, учеба, диплом, новые знакомства и отношения.
Справившись, наклоняется ко мне, в левой руке шнуры, правой тянется ко мне, мне не отползти; лицо, лицо его близко, чувствую его дыхание, худое лицо-маска, провалы глаз, выражения нет. Рука, моя рука хватает что-то из рассыпавшегося — шариковая ручка, и, как ребенок, играющийся ребенок, представляющий, что ручка — это стартующая ракета, я рву ее прямо в ненавистную харю суке. В глаз. Падла.
Брызгает красным, вой, стон, мужик из чудовища превращается в мужика с ручкой в глазу, хватается за глаз, отдергивает руки, опять хватается, вскакивает, убегает. Не верю… … Я пьяная. Сижу в Калдине пьяная. Как все мерзко. Прилетела из Москвы к тете на каникулах, на даче у тети познакомилась с Андреем. Красавчик, остроумный. Мерзость. Через неделю знакомства поехали компанией на водопад. Шашлык-башлык, вино, водочка… Славик притащил с собой двух баб, новенькие, с нами раньше не тусовались. Андрей тут же съехал, стал дистанцироваться от меня, увиваться около рыжей. При всей компании стал меня подкалывать, все ржут. Ловлю сочувственно-смеющиеся взгляды. Выпила водки и ушла. Куда идти? Сотня километров до дач. Сука.
Три машины стоят в ряд, отделенные от компании кустами, села в Андрееву Калдину. Нормальную тачку не может себе купить, нищебродка праворукая. Желудок ходит вверх-вниз, шашлык просится наружу, сдерживаю. Смотрю на себя в зеркало — пьяное жалкое лицо, глаза мутные, еще более жалкие. Зачем я вообще сюда поехала. Дура-девка. Дура.
Пошарила рукой под сидением. Ключ. Вставила, завела машину. Поеду я, милок, покатаюсь на твоей повозке. Если разобью машину — не взыщи с пьяной бабы. Вперед. Дорога грунтовая, сильно не разгонишься. А жаль, так хочется разбить эту тачку. Ну ладно, доеду сама до дач, машину брошу и уеду домой.
Вау-вау, смотрю на спидометр, уже 80, я думала не разгонюсь так, удар.
Удар? Поднимаю взгляд и вижу летящую куклу. По тормозам. Куклу? Летит, переворачивается, бьется об бетонный столбик на обочине. Автоматически выхожу, раздумывая, что кукла делает на дороге. Кукла? Ребенок. Метр с чем-то. Господи. Я сплю-я-сплю. Белое платье — не белое, красное кровь, изо рта хлещет кровь, глаза открыты, смотрит на меня, не надо, не надо смотреть. Не смотри. Ноги как у куклы неподвижные, руками сучит. Взгляд умоляющий, губы движутся, хрип, по движению губ различаю: «Мамочка, помоги»… Где-то в лесу слышны голоса людей.
Избавится от этого ужаса. Поворачиваюсь, бросаюсь к машине, автомат на Д, по газам.
… Дятел сидит на дереве. Он притих после шума внизу. Человечий ребенок копошился еще 40 минут. Потом затих. Перестал бормотать.
От удара об придорожный столбик раздробило позвоночник, ребра осколками вошли в легкие. Нижнюю часть туловища сразу парализовало. Кровь залила легкие, ребенок умер от удушья. От удушья от собственной крови. Молодой организм до конца боролся со смертью, невозможно нормально вдохнуть, судорожные вдохи-хрипы, кашель кровью, быстрее выдохнуть, чтоб постараться вдохнуть еще. А потом вдохнуть не получилось. Мама не пришла, пришла смерть.
Дятлу все что он увидел не понравилось. Он слетел с дерева и взял курс на сосновый бор. Там находилась психиатрическая клиника-стационар. Дятел сел на внешний подоконник одной из палат. Посмотрел одним взглядом в окно. Встретился с пустым взглядом молодого мужчины, сидевшего на стуле, приставленного к окну. Взгляд поймал взгляд. Катись, человечек-человек.
Иван, например Иван, встал и пошел. Он уже 3 года жил как овощ, за ним и не приглядывали. Беспрепятственно вышел за территорию клиники. Его мысли причудливым образом переплетались, связывались и повисали друг на друге, не позволяя руководить собой. Птичий взгляд заглушил мысли-паразиты, дав человеку возможность мыслить ясно. Но этот же взгляд заглушил все воспоминания о прошлом. Если человек — это воспоминая, то Иван — это воспоминание о смерти.
Человек идет по земле. Широкие шаги, размашистые движения. Идти долго. Очень долго. У человека нет никаких желаний, устремлений, эмоций кроме тех, что связаны с его миссией. У человека нет знаний, кроме тех, что связаны с его миссией. Он знает, что идет в Москву, знает, что такое Москва. А есть ли другие города, и зачем они нужны человек не знает. А если так, то можно есть все, что можно переварить, можно носить все, что защищает от холода. Человеческое общество производит много отходов, зачисляя туда и вполне годные вещи. Гордыня, отворачивающая человеков от старых или невкусных вещей не свойственна Ивану.
Та, кого он стремится найти живет своей жизнью. Возвращается домой, немного переживает, забывает, каникулы заканчиваются, учеба, диплом, новые знакомства и отношения.
Страница
3 из 4
3 из 4
