В покосившейся калитке отсутствует пара центральных досок. Ржавые гвозди выступают из петель. Открываю калитку. Скрип. Стою в начале проулка. Шаг. Ступаю на прогнившие, местами полностью ушедшие в землю, доски. Слева завалившийся забор, справа рыжая сетка. За ней заросший травой сад. Шаг. Высохшая, давно не плодоносящая яблоня. Шаг. В паре уцелевших стекол, оставшихся в единственной теплице, отражается заходящее солнце.
Добавить в моё избранное
12 мин, 35 сек 5151
Вспоминаю как много лет назад — мальчишкой — чуть ли не ежедневно бегал по этому проулку. Громко хлопал калиткой.
Первой, второй… Вторая — металлическая — лежит между столбами. Точно напротив крыльца. Наступаю на отвалившийся уголок калитки. Справа от ступенек, ведущих к крыльцу, прикрытый несколькими полиэтиленовыми пленками, лежит рюкзак. Закидываю его за плечи. Встаю на первую ступеньку. Она настолько неустойчива, что я чуть не падаю, лишь чудом удается удержать равновесие.
До места добрался с большими трудностями. Долго не мог поймать попутку, потом чуть не пропустил поворот на проселочную дорогу: не сразу заметил ориентир — биг-борд (или как говорят в народе «биг-морд») с нагло улыбающимся позапрошлогодним кандидатом на пост губернатора. Поблагодарив согласившегося подбросить водителя КАМАЗа, направился к месту назначения мимо заброшенных полей, одиноких домов. Редко встречавшиеся старики и старухи бросали недружелюбные взгляды. Молодежь поголовно уехала в город, обрекая поселок на вымирание.
Выходить следовало еще затемно, тогда б пришел… ну пусть даже и на пару-тройку часов раньше, но уже не в тот момент, когда заходит солнце. Этот дом я не мог пропустить. Внутренне — учащенно забилось сердце, чуть застучало в висках — ощущал приближение.
На этот раз я достигну цели: найду неопровержимые факты, доказывающие мою правоту!
Осторожно, проверяя каждую ступеньку, поднимаясь на крыльцо. Несколько ловких движений монтировкой, извлеченной из рюкзака, и доски, которыми крест-на-крест заколочена дверь, оказываются у ног.
Дверь откроется… — О! Петя! — на лице, возникшем в узкой щели, появляется улыбка.
— Заходи, ждал тебя!
Виктор Николаевич, сняв цепочку (вот чудак! Никто в поселке не держит ни цепочек, ни крючков на каждой двери), впускает меня.
— Проходи в дом, сегодня у меня готова новая сказка, еще более интересная!
Не поддается. Перехватываю монтировку, увеличивая плечо. Навалившись всем телом, пытаюсь вскрыть дверь. Никакого результата. Что такое? Разозлившись, пару раз тыкаю в дверь острым концом монтировки.
Надо пробовать иной способ.
Спрыгиваю на землю. Крыльцо находиться на немалой высоте, поэтому намеренно чуть приседаю, дабы смягчить нагрузку на ноги. Подхожу к большому — метра три в длину — окну веранды, заколоченному по всей высоте досками, сбитыми практически без зазоров. С легкостью отдираю нижнюю — самую широкую.
Ага, так и думал — ни стекла, ни рамы. Вновь поднявшись на крыльцо, отделяю от стены левые края досок, скрывающих окно. Спускаюсь на землю. Завершить операцию не составляет труда.
Закидываю монтировку в дом. Хватаюсь за нижний край окна. Эх, мне бы ту силу, благодаря которой с легкостью подтягивался пятнадцать раз. Ощущаю в ладонях боль, но надо терпеть. Ноги скользят по стене. Пара минут мучений и я вваливаюсь внутрь. Тяжело дыша, лежу на полу. Инструменты в рюкзаке больно врезаются в спину. Разбитая лампочка свисает с потолка.
— А у меня опять света нет! — Виктор Николаевич стоит со свечкой на блюдце.
— Отрубили, сволочуги! — Очки висят на кончике носа.
— Зато смотри сколько яблок у меня! — Виктор Николаевич показывает на ряды ящиков, занимающих половину веранды.
— Думал в этом году совсем ничего не будет — лето сухое. Ан нет! В последний месяц как дожди поперли! Еще столько же яблок в огороде валяются. Не успеваю собрать.
— По-прежнему стою в дверях. За окном моросит дождь. Под ногами уже образовалась приличная лужа.
Я, отбыв четвертую смену в лагере, очень рад вновь увидеть Виктора Николаевича.
— Ты не стой в дверях! Лучше в дом заходи! Я не думал, что ты придешь, считал, что, вроде, через неделю появишься. Но ежели пожаловал… Ага, куртку не на што повесить? Гвоздика больше нет! Я себе прихожую сколотил! Давай сюда, я в дом занесу… Я говорю, ежели пожаловал, то найдем, чем заняться. Я всегда рад твоему приходу.
Не знаю почему вырубился ни с того ни с сего. На мгновение расслабился и все — провалился, тут же нахлынули воспоминания. Очнулся — за окном уже темно. Полная луна.
Нащупываю под рукой монтировку — недалеко закинул. Поднявшись, включаю извлеченный из рюкзака фонарик. Поворачиваюсь к входной двери. Так и есть — подперта шкафом. Не ДСПшным, а из дерева. Его просто так не сдвинешь. Открываю скрипящую дверцу. Заглядываю внутрь. Пусто. И что я хотел здесь увидеть? Золото с драгоценными каменьями? Только толстенный слой пыли.
Смотрю по сторонам. Веранда абсолютно пуста.
Ни следа ящиков, которыми она была заставлена каждую осень. Виктор Николаевич всегда имел право гордиться урожаем яблок. Какие ящики? Уже прошло почти 25 лет!
Сделав несколько шагов спиной вперед, резко поворачиваюсь. Хм, во что играю? Можно подумать за годы могло что-то измениться. По-прежнему слева дверь на чердак.
Первой, второй… Вторая — металлическая — лежит между столбами. Точно напротив крыльца. Наступаю на отвалившийся уголок калитки. Справа от ступенек, ведущих к крыльцу, прикрытый несколькими полиэтиленовыми пленками, лежит рюкзак. Закидываю его за плечи. Встаю на первую ступеньку. Она настолько неустойчива, что я чуть не падаю, лишь чудом удается удержать равновесие.
До места добрался с большими трудностями. Долго не мог поймать попутку, потом чуть не пропустил поворот на проселочную дорогу: не сразу заметил ориентир — биг-борд (или как говорят в народе «биг-морд») с нагло улыбающимся позапрошлогодним кандидатом на пост губернатора. Поблагодарив согласившегося подбросить водителя КАМАЗа, направился к месту назначения мимо заброшенных полей, одиноких домов. Редко встречавшиеся старики и старухи бросали недружелюбные взгляды. Молодежь поголовно уехала в город, обрекая поселок на вымирание.
Выходить следовало еще затемно, тогда б пришел… ну пусть даже и на пару-тройку часов раньше, но уже не в тот момент, когда заходит солнце. Этот дом я не мог пропустить. Внутренне — учащенно забилось сердце, чуть застучало в висках — ощущал приближение.
На этот раз я достигну цели: найду неопровержимые факты, доказывающие мою правоту!
Осторожно, проверяя каждую ступеньку, поднимаясь на крыльцо. Несколько ловких движений монтировкой, извлеченной из рюкзака, и доски, которыми крест-на-крест заколочена дверь, оказываются у ног.
Дверь откроется… — О! Петя! — на лице, возникшем в узкой щели, появляется улыбка.
— Заходи, ждал тебя!
Виктор Николаевич, сняв цепочку (вот чудак! Никто в поселке не держит ни цепочек, ни крючков на каждой двери), впускает меня.
— Проходи в дом, сегодня у меня готова новая сказка, еще более интересная!
Не поддается. Перехватываю монтировку, увеличивая плечо. Навалившись всем телом, пытаюсь вскрыть дверь. Никакого результата. Что такое? Разозлившись, пару раз тыкаю в дверь острым концом монтировки.
Надо пробовать иной способ.
Спрыгиваю на землю. Крыльцо находиться на немалой высоте, поэтому намеренно чуть приседаю, дабы смягчить нагрузку на ноги. Подхожу к большому — метра три в длину — окну веранды, заколоченному по всей высоте досками, сбитыми практически без зазоров. С легкостью отдираю нижнюю — самую широкую.
Ага, так и думал — ни стекла, ни рамы. Вновь поднявшись на крыльцо, отделяю от стены левые края досок, скрывающих окно. Спускаюсь на землю. Завершить операцию не составляет труда.
Закидываю монтировку в дом. Хватаюсь за нижний край окна. Эх, мне бы ту силу, благодаря которой с легкостью подтягивался пятнадцать раз. Ощущаю в ладонях боль, но надо терпеть. Ноги скользят по стене. Пара минут мучений и я вваливаюсь внутрь. Тяжело дыша, лежу на полу. Инструменты в рюкзаке больно врезаются в спину. Разбитая лампочка свисает с потолка.
— А у меня опять света нет! — Виктор Николаевич стоит со свечкой на блюдце.
— Отрубили, сволочуги! — Очки висят на кончике носа.
— Зато смотри сколько яблок у меня! — Виктор Николаевич показывает на ряды ящиков, занимающих половину веранды.
— Думал в этом году совсем ничего не будет — лето сухое. Ан нет! В последний месяц как дожди поперли! Еще столько же яблок в огороде валяются. Не успеваю собрать.
— По-прежнему стою в дверях. За окном моросит дождь. Под ногами уже образовалась приличная лужа.
Я, отбыв четвертую смену в лагере, очень рад вновь увидеть Виктора Николаевича.
— Ты не стой в дверях! Лучше в дом заходи! Я не думал, что ты придешь, считал, что, вроде, через неделю появишься. Но ежели пожаловал… Ага, куртку не на што повесить? Гвоздика больше нет! Я себе прихожую сколотил! Давай сюда, я в дом занесу… Я говорю, ежели пожаловал, то найдем, чем заняться. Я всегда рад твоему приходу.
Не знаю почему вырубился ни с того ни с сего. На мгновение расслабился и все — провалился, тут же нахлынули воспоминания. Очнулся — за окном уже темно. Полная луна.
Нащупываю под рукой монтировку — недалеко закинул. Поднявшись, включаю извлеченный из рюкзака фонарик. Поворачиваюсь к входной двери. Так и есть — подперта шкафом. Не ДСПшным, а из дерева. Его просто так не сдвинешь. Открываю скрипящую дверцу. Заглядываю внутрь. Пусто. И что я хотел здесь увидеть? Золото с драгоценными каменьями? Только толстенный слой пыли.
Смотрю по сторонам. Веранда абсолютно пуста.
Ни следа ящиков, которыми она была заставлена каждую осень. Виктор Николаевич всегда имел право гордиться урожаем яблок. Какие ящики? Уже прошло почти 25 лет!
Сделав несколько шагов спиной вперед, резко поворачиваюсь. Хм, во что играю? Можно подумать за годы могло что-то измениться. По-прежнему слева дверь на чердак.
Страница
1 из 4
1 из 4
