Добавить в моё избранное
13 мин, 45 сек 9612
По крайней мере, спать ни к кому из семьи не приходил. Котяра разложился широко, как украинская степь. Неожиданно он начал ему рассказывать — о болезни, о книгах, о семье… Закончил он той же, по сути, темой, какой закончился и разговор с женой — о том свете вообще и для него в часности.
— Понимаешь, я ведь в детстве не верил ни во что — ни в бога, ни в черта… А вот на войне задумался — что там? Тьма и пустота? Или Нечто? Все же, надеюсь, каждому будет по вере его. Может, и правда — попаду в какой из своих миров? Думал вот… Поразмышлявши, пришёл к выводу, что самый «проживальный « мир из моих — Земля Лишних, но только версия 2, который в «Побеге», «Коммерсанте» и «Двух билетах туда». Вроде от первой версии и не отличается, но дух другой. Я бы там пожил.
Кот внимательно слушал, изредка двигая ушами и склоняя голову на бок. Иногда он мявкал — подтверждающе, иногда — вопросительно, и тогда человек обьяснял подробней.
— А вообще… Вот как-то представилось… Речка, тихая, гладкая, как стекло, песок на берегу, а вода прозрачная, и видны небольшие окатыши, рыба играет, круги идут. Рыбы много. Причал, к нему лодка-казанка с мотором привязана. Дом — изба такая, пятистенок, но с водой, туалетом, генриком… Баня, понятное дело. Мастерская-не мастерская, такой гибрид из гаража, оружейки, мастерни — ну, мужской рай. Ну, лес рядом, чистый такой, светлый. И хвоя, и листвяга. И дичи много. Очень много. Ружьишко гладкое, ну и шершавых пару стволов… Он вдруг понял, что боль, проснувшаяся в этот день, куда-то сбежала, а сам он засыпает. Кот ободряюще потарахтел еще пару минут, а затем, увидев, что человек спит — тяжело низвергся с кровати и куда-то удалился.
Кота не было весь день, но к вечеру он появился. Выглядел он так, будто охотился и дрался все время отсутствия. От него пахло лесом и кровью. И вот где он тут лес нашел, бродяга? Поев-попив, он вспрыгнул к нему в кровать, и начал вылизываться. Неожиданно для себя, человек, словно продолжив только что прервавшийся разговор, стал развивать тему избушки.
— Понимаешь, я даже не знаю, где она, в каком мире. Кто в гости завернет на огонек — Крамцов, или Волков, или еще кто… Но не из Рейтара или островов. Понимаешь, машину вижу — Газон 63-й… А там ей откуда быть, в тех мирах? И нет там ни комаров, ни клещей — по лесу гулять одно удовольствие… Кто внимательно слушал, но выражение у него было скептическое. Словно у подрядчика, которому заказчик на ходу меняет техзадание. После ужина, немного потерзав тексты, он продолжил разговор с котом — то о прошлом, то о книгах, то — опять об избушке на берегу. И снова — боль ушла, словно кот ее снимал своими усищами, и он спокойно заснул. И снова кот ушел только после этого и пропадал, как водится, целый день. Утром ему хорошо писалось, и он сделал неожиданно много. И вообще — день прошел хорошо и светло. Но вечером кот не вернулся. Погода портилась, а с ней и настроение. Да и самочувствие — он с этим членистоногим стал, как древняя старуха, чувствовать погоду костями. В основном, спиной — метастазы проникли и туда, и на сырость крутило страшно. С трудом дождавшись времени приема обезболивающего, он еще курнул чарса и умостился в кровать.
Кот появился под утро, драный и грязный. Было слышно, как он, урча, опустошает миску с едой, а затем пьет воду. Затем он изволил явиться. Человек внезапно понял, что ему нужны их разговоры. Это было совсем не то, что поговорить с ближними, нет, скорее — как внеплановое обезболивающее. И еще — это казалось очень важным.
— А еще мне бы хотелось, чтобы там были все мои коты. Ты ведь у меня не первый кот.
Кот возмущенно взвыл сердитым голосом — это еще кто у кого? Какие еще другие коты?
— Ну-ну, спокойно. Не собаки же?
Презрительная мина на кошачьем лице дала знать, что он думает о собаках. На душе стало как-то спокойно, и он уснул.
Но членистоногое, придавленное поначалу препаратом, осмелело и разбуянилось. Каждый день он, внутренне шипя, мило общался с женой и мальчиками, стремясь насытиться этим общением — и не насыщаясь. Он старался показать им, что дела идут на лад. Казалось, мальчишки верят. Но он опасался, что жену провести не удалось. Он чувствовал, что она все понимает, но, не желая, в свою очередь, расстраивать его, подыгрывает и изображает бодрость и уверенность. Наконец, дня три назад, словно шлюз прорвало — они словно кинулись навстречу, спеша выговориться, извиниться, надышаться. Они прощали и прощались, обходя стороной причину прощания, словно боясь потревожить подживающий шрам. Он любил ее еще сильней, чем двадцать лет назад, и жалел лишь об одном — что причинит ей боль (хотя и радуясь тому, что она любит его) и оставит кучу хлопот. Они проговорили до глубокой ночи, он стремился ей побольше рассказать об остающихся незавершенными делах, в первую очередь — финансовых, лишь бы им меньше пришлось ломать голову над ленежными вопросами.
— Понимаешь, я ведь в детстве не верил ни во что — ни в бога, ни в черта… А вот на войне задумался — что там? Тьма и пустота? Или Нечто? Все же, надеюсь, каждому будет по вере его. Может, и правда — попаду в какой из своих миров? Думал вот… Поразмышлявши, пришёл к выводу, что самый «проживальный « мир из моих — Земля Лишних, но только версия 2, который в «Побеге», «Коммерсанте» и «Двух билетах туда». Вроде от первой версии и не отличается, но дух другой. Я бы там пожил.
Кот внимательно слушал, изредка двигая ушами и склоняя голову на бок. Иногда он мявкал — подтверждающе, иногда — вопросительно, и тогда человек обьяснял подробней.
— А вообще… Вот как-то представилось… Речка, тихая, гладкая, как стекло, песок на берегу, а вода прозрачная, и видны небольшие окатыши, рыба играет, круги идут. Рыбы много. Причал, к нему лодка-казанка с мотором привязана. Дом — изба такая, пятистенок, но с водой, туалетом, генриком… Баня, понятное дело. Мастерская-не мастерская, такой гибрид из гаража, оружейки, мастерни — ну, мужской рай. Ну, лес рядом, чистый такой, светлый. И хвоя, и листвяга. И дичи много. Очень много. Ружьишко гладкое, ну и шершавых пару стволов… Он вдруг понял, что боль, проснувшаяся в этот день, куда-то сбежала, а сам он засыпает. Кот ободряюще потарахтел еще пару минут, а затем, увидев, что человек спит — тяжело низвергся с кровати и куда-то удалился.
Кота не было весь день, но к вечеру он появился. Выглядел он так, будто охотился и дрался все время отсутствия. От него пахло лесом и кровью. И вот где он тут лес нашел, бродяга? Поев-попив, он вспрыгнул к нему в кровать, и начал вылизываться. Неожиданно для себя, человек, словно продолжив только что прервавшийся разговор, стал развивать тему избушки.
— Понимаешь, я даже не знаю, где она, в каком мире. Кто в гости завернет на огонек — Крамцов, или Волков, или еще кто… Но не из Рейтара или островов. Понимаешь, машину вижу — Газон 63-й… А там ей откуда быть, в тех мирах? И нет там ни комаров, ни клещей — по лесу гулять одно удовольствие… Кто внимательно слушал, но выражение у него было скептическое. Словно у подрядчика, которому заказчик на ходу меняет техзадание. После ужина, немного потерзав тексты, он продолжил разговор с котом — то о прошлом, то о книгах, то — опять об избушке на берегу. И снова — боль ушла, словно кот ее снимал своими усищами, и он спокойно заснул. И снова кот ушел только после этого и пропадал, как водится, целый день. Утром ему хорошо писалось, и он сделал неожиданно много. И вообще — день прошел хорошо и светло. Но вечером кот не вернулся. Погода портилась, а с ней и настроение. Да и самочувствие — он с этим членистоногим стал, как древняя старуха, чувствовать погоду костями. В основном, спиной — метастазы проникли и туда, и на сырость крутило страшно. С трудом дождавшись времени приема обезболивающего, он еще курнул чарса и умостился в кровать.
Кот появился под утро, драный и грязный. Было слышно, как он, урча, опустошает миску с едой, а затем пьет воду. Затем он изволил явиться. Человек внезапно понял, что ему нужны их разговоры. Это было совсем не то, что поговорить с ближними, нет, скорее — как внеплановое обезболивающее. И еще — это казалось очень важным.
— А еще мне бы хотелось, чтобы там были все мои коты. Ты ведь у меня не первый кот.
Кот возмущенно взвыл сердитым голосом — это еще кто у кого? Какие еще другие коты?
— Ну-ну, спокойно. Не собаки же?
Презрительная мина на кошачьем лице дала знать, что он думает о собаках. На душе стало как-то спокойно, и он уснул.
Но членистоногое, придавленное поначалу препаратом, осмелело и разбуянилось. Каждый день он, внутренне шипя, мило общался с женой и мальчиками, стремясь насытиться этим общением — и не насыщаясь. Он старался показать им, что дела идут на лад. Казалось, мальчишки верят. Но он опасался, что жену провести не удалось. Он чувствовал, что она все понимает, но, не желая, в свою очередь, расстраивать его, подыгрывает и изображает бодрость и уверенность. Наконец, дня три назад, словно шлюз прорвало — они словно кинулись навстречу, спеша выговориться, извиниться, надышаться. Они прощали и прощались, обходя стороной причину прощания, словно боясь потревожить подживающий шрам. Он любил ее еще сильней, чем двадцать лет назад, и жалел лишь об одном — что причинит ей боль (хотя и радуясь тому, что она любит его) и оставит кучу хлопот. Они проговорили до глубокой ночи, он стремился ей побольше рассказать об остающихся незавершенными делах, в первую очередь — финансовых, лишь бы им меньше пришлось ломать голову над ленежными вопросами.
Страница
3 из 4
3 из 4
