— Запомни. Детские игрушки получают вторую жизнь на кладбище! — словно карканье ворона, раздаётся за спиной дребезжащий голос старика…
Добавить в моё избранное
16 мин, 35 сек 1147
У меня еще особняк остается.
Присев на лавочку и перекусив под пристальным взглядом какой-то бабки, больше похожей на старую ведьму, я проверил, не потерял ли чего. Все на месте. Рюкзак при мне, карманы по дороге не оторвал. Приведя себя в порядок, тронулся дальше. Мне нужен особнячок на окраине поселка, самое старое здание в округе. Некогда при нем располагалась церквушка, которая позднее сгорела, но все документы удалось спасти. Они могли быть только в барском доме. По секрету, сделав большие глаза и заговорщически, как великую тайну, мне поведала одна девчонка, еще когда я вчера вечером добрался сюда.
— Там живет колдун.
Тихонько зашипев, чтоб не выдал взглядом, она, приложив маленький пальчик к губам, сказала, что тот крадет маленьких детей и приближаться к дому нельзя, но мальчишки из тех, кто постарше, бегали. И видели страшного седого колдуна, который хотел их поймать, но им чудом удалось ускользнуть.
Она хотела еще что-то сказать, но, увы, ее окрикнула девушка — видимо, старшая сестра — и девчонка, махнув на прощанье тощими косичками, скрылась за дверью маленького ухоженного домика с поваленным, словно закоптившимся заборчиком.
Раздумывая, я добрался до развилки. Вот и тропа — почти заросшая грунтовая дорога, скрытая кустами, в отличие от кладбищенской, широкой и превращенной в месиво. То-то я ее в прошлый раз не заметил. Поправив рюкзак и отведя кусты руками, шагаю в колючие заросли. Некогда колея, а теперь почти по пояс заросшая травой дорожка вряд ли пользуется популярностью. Когда я, уже отчаявшись, хотел повернуть назад, вдали мелькнула крыша.
Есть, нашел. Теперь только шагать по направлению крутого ската. Не заблужусь.
Еще будучи студентом журфака, я зазубрил одну истину — хорошая статья выйдет из-под пера только тогда, когда тебе самому интересна тема. Помимо сухих фактов аналитики, которые вполне пойдут для вестей и сводок, для статьи в журнале необходим азарт, которым будет пропитано каждое предложение, читатель должен быть вместе с тобой внутри события.
Спасибо вам, Юрий Юривич. Если б ни вы сидел бы я где — нибуть в пыльной библиотеке. Или допрашивал вдову художника, выспрашивая как ее покойный муж относился к полотнам Моне.
Раскатав рукава, обычно задернутые до локтя, пробираюсь среди колючек, накинув капюшон на голову. Может, дед этот давно там скопытился? Не заметно, чтоб за участком следили. На крайний случай переворошу дом — что-нибудь да найду. Выматерившись, вылезаю из зарослей.
Центральная двухэтажная часть с острой крышей и два крыла — видимо, хозяйственные пристройки. Всё покрыто плющом, который обвивает даже темные, поблескивающие на скупом солнце окна. Я бы сказал «красиво», если б не ветхость здания. Центральное крыльцо перекосило и прогнившие доски обвалились, так что зайти можно только с хозяйственного крыла. Козырек открытой веранды прикрывал собой небольшую дверь. Старые клумбы с цветами порядком заросли сорной травой, даже толком не понятно: это кусты роз или колокольчиков. Цветущие лианы вьюна обвили столбы веранды, закрыв ее своей тенью, а дикий виноград разбросал мелкие гроздья, похожие на незрелую смороду с огромным листом.
Дверь заскрипела, поддавшись и, томно застонав, открылась. В лицо пахнуло пересушенными глядящим через большие окна солнцем досками и пылью. Ну, хотя б не мертвечиной: в таком доме дед мог попросту превратиться в мумию, умерев в кровати или за столом.
Выдохнув, шагаю в узкий коридор. Наверное, кладовка, отхожее место или что там еще может быть. Не дергаю за ручки. Черт его знает, но неприлично шариться по дому, когда хозяин может сидеть в толчке.
Хмыкнув про себя, прохожу в конец коридора и оказываюсь в холле с лестницей наверх, дверью в противоположное крыло и ещё парой — сбоку. Видимо, напротив кухня — столовая, наверху спальни, внизу зал и кабинет или комната гостей. Пыльные перила лестницы намекают, что наверху вряд ли кто есть, но на всякий случай кричу:
— Есть тут кто-нибудь?
— Есть тут кто-нибудь, кто-нибудь? — вторит мне эхо, постепенно затухая в пустынном коридоре. Обернутые тканью кресла, еще какая-то мебель. Возможно, хозяева попросту убрались отсюда в город.
Поднимаюсь вверх по скрипучим ступеням. Дергаю дверь ближайшей комнаты. Точно так же обернутая чехлами мебель и пустота. Никто давно не прикасался ни к чему. Следующие двери тоже не радуют признаками жизни. Становится не интересно. Сняв рюкзак и взяв его в руку, уже собираюсь спуститься вниз, как за дверью раздается тихий стон и словно скрип половиц под ногами.
Сглотнув, открываю дверь, шагая в комнату. В глаза бьет солнце, после темного коридора заставляя жмуриться. Передо мной раскачивается простыня, а протяжный «ууууй — ууууй» раздается прямо над ухом. Рефлекторно дергаю за ткань, стягивая ее вниз.
Зеркало.
Присев на лавочку и перекусив под пристальным взглядом какой-то бабки, больше похожей на старую ведьму, я проверил, не потерял ли чего. Все на месте. Рюкзак при мне, карманы по дороге не оторвал. Приведя себя в порядок, тронулся дальше. Мне нужен особнячок на окраине поселка, самое старое здание в округе. Некогда при нем располагалась церквушка, которая позднее сгорела, но все документы удалось спасти. Они могли быть только в барском доме. По секрету, сделав большие глаза и заговорщически, как великую тайну, мне поведала одна девчонка, еще когда я вчера вечером добрался сюда.
— Там живет колдун.
Тихонько зашипев, чтоб не выдал взглядом, она, приложив маленький пальчик к губам, сказала, что тот крадет маленьких детей и приближаться к дому нельзя, но мальчишки из тех, кто постарше, бегали. И видели страшного седого колдуна, который хотел их поймать, но им чудом удалось ускользнуть.
Она хотела еще что-то сказать, но, увы, ее окрикнула девушка — видимо, старшая сестра — и девчонка, махнув на прощанье тощими косичками, скрылась за дверью маленького ухоженного домика с поваленным, словно закоптившимся заборчиком.
Раздумывая, я добрался до развилки. Вот и тропа — почти заросшая грунтовая дорога, скрытая кустами, в отличие от кладбищенской, широкой и превращенной в месиво. То-то я ее в прошлый раз не заметил. Поправив рюкзак и отведя кусты руками, шагаю в колючие заросли. Некогда колея, а теперь почти по пояс заросшая травой дорожка вряд ли пользуется популярностью. Когда я, уже отчаявшись, хотел повернуть назад, вдали мелькнула крыша.
Есть, нашел. Теперь только шагать по направлению крутого ската. Не заблужусь.
Еще будучи студентом журфака, я зазубрил одну истину — хорошая статья выйдет из-под пера только тогда, когда тебе самому интересна тема. Помимо сухих фактов аналитики, которые вполне пойдут для вестей и сводок, для статьи в журнале необходим азарт, которым будет пропитано каждое предложение, читатель должен быть вместе с тобой внутри события.
Спасибо вам, Юрий Юривич. Если б ни вы сидел бы я где — нибуть в пыльной библиотеке. Или допрашивал вдову художника, выспрашивая как ее покойный муж относился к полотнам Моне.
Раскатав рукава, обычно задернутые до локтя, пробираюсь среди колючек, накинув капюшон на голову. Может, дед этот давно там скопытился? Не заметно, чтоб за участком следили. На крайний случай переворошу дом — что-нибудь да найду. Выматерившись, вылезаю из зарослей.
Центральная двухэтажная часть с острой крышей и два крыла — видимо, хозяйственные пристройки. Всё покрыто плющом, который обвивает даже темные, поблескивающие на скупом солнце окна. Я бы сказал «красиво», если б не ветхость здания. Центральное крыльцо перекосило и прогнившие доски обвалились, так что зайти можно только с хозяйственного крыла. Козырек открытой веранды прикрывал собой небольшую дверь. Старые клумбы с цветами порядком заросли сорной травой, даже толком не понятно: это кусты роз или колокольчиков. Цветущие лианы вьюна обвили столбы веранды, закрыв ее своей тенью, а дикий виноград разбросал мелкие гроздья, похожие на незрелую смороду с огромным листом.
Дверь заскрипела, поддавшись и, томно застонав, открылась. В лицо пахнуло пересушенными глядящим через большие окна солнцем досками и пылью. Ну, хотя б не мертвечиной: в таком доме дед мог попросту превратиться в мумию, умерев в кровати или за столом.
Выдохнув, шагаю в узкий коридор. Наверное, кладовка, отхожее место или что там еще может быть. Не дергаю за ручки. Черт его знает, но неприлично шариться по дому, когда хозяин может сидеть в толчке.
Хмыкнув про себя, прохожу в конец коридора и оказываюсь в холле с лестницей наверх, дверью в противоположное крыло и ещё парой — сбоку. Видимо, напротив кухня — столовая, наверху спальни, внизу зал и кабинет или комната гостей. Пыльные перила лестницы намекают, что наверху вряд ли кто есть, но на всякий случай кричу:
— Есть тут кто-нибудь?
— Есть тут кто-нибудь, кто-нибудь? — вторит мне эхо, постепенно затухая в пустынном коридоре. Обернутые тканью кресла, еще какая-то мебель. Возможно, хозяева попросту убрались отсюда в город.
Поднимаюсь вверх по скрипучим ступеням. Дергаю дверь ближайшей комнаты. Точно так же обернутая чехлами мебель и пустота. Никто давно не прикасался ни к чему. Следующие двери тоже не радуют признаками жизни. Становится не интересно. Сняв рюкзак и взяв его в руку, уже собираюсь спуститься вниз, как за дверью раздается тихий стон и словно скрип половиц под ногами.
Сглотнув, открываю дверь, шагая в комнату. В глаза бьет солнце, после темного коридора заставляя жмуриться. Передо мной раскачивается простыня, а протяжный «ууууй — ууууй» раздается прямо над ухом. Рефлекторно дергаю за ткань, стягивая ее вниз.
Зеркало.
