Режиссер: Стэнли Кубрик. В ролях: Том Круз, Николь Кидман, Мэдисон Эджинтон, Джеки Совирис, Сидни Поллак…
Добавить в моё избранное
2 мин, 31 сек 9718
Следите за маятником. Как он мерно раскачивается. Вправо-влево, вправо-влево, вправо-влево… Следите за ним, пока не сольются в одно пятно мерцающие за окном рождественские огни. Следите за ним, пока не почувствуете себя вовлеченными в стремительный вальс венецианских масок. Представьте немного в стороне от всеобщего томительного безумия мужчину и женщину. Маятник вычерчивает в ставшем плотным, почти осязаемым воздухе идеальную дугу, соединяющую их фигуры. Они смотрят друг на друга, но видят ли? Или же взгляд каждой из двух пар широко закрытых глаз направлен внутрь, в себя? Билл и Элис женаты давно и не ждут от своего брака никаких сюрпризов. Партнер изучен досконально, и романтический флер любовных отношений давно рассеялся. Игристое вино и рука галантного незнакомца, скользящая по декольтированной спине, пьянят сильнее дежурных поцелуев мужа. Кокетливый смех моделей, обещающих показать, где кончается радуга, волнует более сидящей на унитазе или зевающей во весь рот жены.
Последний фильм Стэнли Кубрика — модернизированное прочтение «Новеллы о снах» австрийского писателя, друга и соратника Зигмунда Фрейда, Артура Шницлера. И это не просто художественное переосмысление идей психоанализа, в частности толкования сновидений. Сам фильм похож на гипнаготическое состояние, тонкую грань между сном икрасно-оранжевой сексуальностью и сине-фиолетовой рассудочностью.
События перенеслись из декадентствующей Вены 1920-х в современный пресыщенный Нью-Йорк, но мужчина и женщина в центре истории все те же, пусть и зовут их уже не Фридолин и Альбертина. Она в глубине своего естества все так же представляет собой «похотливую Пенелопу», а он пускается в одиссею по развратному ночному городу, мучимый мыслями об измене, пусть и гипотетической, жены. Элис любит Билла тем сильнее, чем откровеннее становятся ее эротические сны, Билл смотрит на супругу налитыми кровью кроличьими глазами и ненавидит ее, и жаждет отомстить. Но он не в силах этого сделать. Фиделио. Твоя треклятая верность, Билл!
Мужчины слишком хорошо знают мужчин, чтобы верить женщинам. Женщины слишком хорошо знают себя, чтобы верить мужчинам. Любые отношения, казалось бы, предполагают абсолютную откровенность, и вполне понятно стремление к полному познанию своего партнера. Но такое погружение таит в себе опасность непредсказуемых влечений. Острые рифы подсознания, неконтролируемой сексуальности и невысказанных желаний способны пробить брешь в самой крепкой любовной лодке. Инстинкты можно приглушить волей разума, и пресловутая преданность не является всего лишь мифом. Но то лишь снаружи. А того, что скрывается за безупречным фасадом, лучше, пожалуй, и не знать. Эффект кубриковского киновысказывания, безусловно, возрос благодаря мистическому ореолу, окутавшему фильм, который сложно оценивать иначе как завещание мастера. И невольно возникает мысль о том, как, глядя на свою спящую жену, Том Круз задавался вопросом, что принес ей Морфей вместе со своими объятиями. Более того, проблематика картины ощущается намного острее, если вспомнить, что снял ее примерный семьянин. И можно сколько угодно говорить, что интерес у него был сугубо исследовательский… Блумсдей заканчивается в постели блудливой Молли, Одиссей возвращается на Итаку, Фридолин и Альбертина засыпают в предвкушении нового дня, а Элис сообщает Биллу, что им нужно просто трахнуться. Из гипнотического состояния принято выводить, медленно считая, допустим, от семи до одного. Но кто сказал, что Стенли Кубрику было какое-то дело до правил, тем более — до стороннего недоумения. На раз-два-fuck — проснулись. Радуга кончается здесь.
Последний фильм Стэнли Кубрика — модернизированное прочтение «Новеллы о снах» австрийского писателя, друга и соратника Зигмунда Фрейда, Артура Шницлера. И это не просто художественное переосмысление идей психоанализа, в частности толкования сновидений. Сам фильм похож на гипнаготическое состояние, тонкую грань между сном икрасно-оранжевой сексуальностью и сине-фиолетовой рассудочностью.
События перенеслись из декадентствующей Вены 1920-х в современный пресыщенный Нью-Йорк, но мужчина и женщина в центре истории все те же, пусть и зовут их уже не Фридолин и Альбертина. Она в глубине своего естества все так же представляет собой «похотливую Пенелопу», а он пускается в одиссею по развратному ночному городу, мучимый мыслями об измене, пусть и гипотетической, жены. Элис любит Билла тем сильнее, чем откровеннее становятся ее эротические сны, Билл смотрит на супругу налитыми кровью кроличьими глазами и ненавидит ее, и жаждет отомстить. Но он не в силах этого сделать. Фиделио. Твоя треклятая верность, Билл!
Мужчины слишком хорошо знают мужчин, чтобы верить женщинам. Женщины слишком хорошо знают себя, чтобы верить мужчинам. Любые отношения, казалось бы, предполагают абсолютную откровенность, и вполне понятно стремление к полному познанию своего партнера. Но такое погружение таит в себе опасность непредсказуемых влечений. Острые рифы подсознания, неконтролируемой сексуальности и невысказанных желаний способны пробить брешь в самой крепкой любовной лодке. Инстинкты можно приглушить волей разума, и пресловутая преданность не является всего лишь мифом. Но то лишь снаружи. А того, что скрывается за безупречным фасадом, лучше, пожалуй, и не знать. Эффект кубриковского киновысказывания, безусловно, возрос благодаря мистическому ореолу, окутавшему фильм, который сложно оценивать иначе как завещание мастера. И невольно возникает мысль о том, как, глядя на свою спящую жену, Том Круз задавался вопросом, что принес ей Морфей вместе со своими объятиями. Более того, проблематика картины ощущается намного острее, если вспомнить, что снял ее примерный семьянин. И можно сколько угодно говорить, что интерес у него был сугубо исследовательский… Блумсдей заканчивается в постели блудливой Молли, Одиссей возвращается на Итаку, Фридолин и Альбертина засыпают в предвкушении нового дня, а Элис сообщает Биллу, что им нужно просто трахнуться. Из гипнотического состояния принято выводить, медленно считая, допустим, от семи до одного. Но кто сказал, что Стенли Кубрику было какое-то дело до правил, тем более — до стороннего недоумения. На раз-два-fuck — проснулись. Радуга кончается здесь.
