Зомби — архетипический персонаж современной массовой культуры. Википедия…
Добавить в моё избранное
4 мин, 55 сек 428
Каждое заброшенное место пахнет по-своему. В подавляющем большинстве случаев в запахах этих нет ничего приятного — горечь, страх, смерть, затхлость и какие-то вселенско-метафорические испражнения. Возможно, и здесь другой человек ощутил бы то же самое. Только для меня нет аромата ближе и роднее. Это ведь мое прошлое… Единственное, что у меня осталось. Смешиваясь с пряным дыханием осеннего леса, оно заполняет зияющую пустоту, оставшуюся на месте души.
Собственно, я приехал попрощаться. Вряд ли еще когда-нибудь я увижу развалины бывшего пионерлагеря «Юный металлург». Поэтому и теряю драгоценное время, ожидая, пока пустой сосуд не наполнится до краев.
Бред, верно? Не судите строго: чего еще можно ожидать от жалкого подобия человека, лишенного сущности и не уберегшего собственное сознание от разрушения? Но я не прибедняюсь и не занимаюсь самоанализом. Мне вообще на вас наплевать. Я пишу, чтобы хоть немного привести в порядок эмоции. Ибо мне предстоит провести за рулем не менее суток.
В «Юном металлурге» я занимал должность заместителя директора. Здесь же, в конце восьмидесятых, познакомился с Катей. Хорошее тогда было время… Блага социализма еще обеспечивали надежный тыл, а в воздухе уже витали перемены, которых требовали наши сердца. Знали бы мы, какого эти перемены окажутся свойства… Тем не менее, мы с Катей поженились и зажили вполне себе прогрессивной позднесоветской семьей. Удивительное дело… Любовь наша — наверное, как и у большинства в Союзе — существовала не отдельно от быта, в виде красивых слов и поступков, а в тесном с ними единении. Жаль, что продолжалось это недолго.
Союз рухнул. Дождались перемен наши сердца. Сердца дождались, только вот души надломились. Есть хорошая поговорка — от добра добра не ищут. А мы вот доискались.
«Юный металлург» закрыли. По тогдашней моде, я ударился в бизнес. Причем, вполне успешно: появились деньги, мы перебрались в жилье попрестижнее, купили первую машину. Материальное благосостояние росло, только укоренилось где-то внутри мерзкое чувство. Такое ощущение было, что я щелкаю костяшками счет, сидя глубоко в канализационном колодце… … В тот вечер Катя ушла в магазин за молоком и не вернулась. Менты нашли ее утром… Не буду рассказывать, что с ней сделали. Несмотря на то, что времени прошло достаточно, мне до сих пор больно об этом вспоминать… Как у любого порядочного бизнесмена, у меня была крыша — трое молодых, крепких ребят, но и они не смогли найти отморозков. Скорее всего, отморозками оказались залетные наркоманы или какая-нибудь подобная шушера.
Когда я потерял Катю, душа моя надломилась во второй раз. Причем, так серьезно, что я постиг очень жуткую истину. А ведь души-то у меня не было! Ее место заполняли нечеткие отражения постсоветской реальности да выцветшие фотокарточки воспоминаний. Неплотно упакованные сероватые обрывки… Именно тогда я и пришел к смутному образу зомби. И сам не заметил, как оказался на территории бывшего пионерлагеря «Юный металлург».
Территория не охранялась. Она успела порасти высокой травой и молодыми березками. Мрачные руины жилых корпусов действовали на меня благотворно: тупая боль и тянущее отчаяние замещались неким подобием покоя и уравновешенности… Позже я часто приезжал сюда, особенно когда становилось совсем невмоготу сдерживать навязчивое желание убивать ближних. И в один из таких визитов лагерь сделал мне подарок. В одном из корпусов я нашел ободранный «Наган». Времена были лихие, и находка не вызвала у меня особого удивления… В барабане револьвера оставалось четыре патрона. Я не служил в армии и стрелять умел весьма посредственно. Однако не стал оставлять оружие ржаветь в сыром полумраке кирпично-бетонного остова.
А вскоре в моей жизни появилась она. Не буду называть ее имени — не может быть имени у исчадия ада. Она была блестящей, как ее новенькая дорогая иномарка. Она трахалась, как дьявол. Мы были вместе, но в душу мою — вернее, в то, что там болталось — она не проникла. Позже я понял, почему. Но сейчас разговор не об этом.
Как-то незаметно она переехала ко мне и быстро прибрала к рукам мое жилище. Потом — мой бизнес. А потом… Потом я понял, откуда у меня в голове после смерти Кати возник устойчивый образ зомби.
В далеком девяносто втором нашу страну захватили зомби. Они выпили наши души. Кто-то погиб, кто-то сумел наполнить себя чем-то другим, а кто-то — сам превратился в зомбаря. Голодное чудовище, жаждущее новых душ. Или их суррогатов… Она думала, что, разбив меня материально, получит объект своего вожделения. Но не тут-то было. Я не отдал бы ей пионерский лагерь «Юный металлург» и Катю даже под страхом пыток.
Когда она поняла это, то перешла к психологической атаке. Пыталась унизить меня, называя ничтожеством, слабаком и фриком. Начала гулять направо-налево… Меня не беспокоили ее выкрутасы и не оскорбляли ее слова. Я боялся за свое прошлое… Нужно было решаться. И я решился.
Собственно, я приехал попрощаться. Вряд ли еще когда-нибудь я увижу развалины бывшего пионерлагеря «Юный металлург». Поэтому и теряю драгоценное время, ожидая, пока пустой сосуд не наполнится до краев.
Бред, верно? Не судите строго: чего еще можно ожидать от жалкого подобия человека, лишенного сущности и не уберегшего собственное сознание от разрушения? Но я не прибедняюсь и не занимаюсь самоанализом. Мне вообще на вас наплевать. Я пишу, чтобы хоть немного привести в порядок эмоции. Ибо мне предстоит провести за рулем не менее суток.
В «Юном металлурге» я занимал должность заместителя директора. Здесь же, в конце восьмидесятых, познакомился с Катей. Хорошее тогда было время… Блага социализма еще обеспечивали надежный тыл, а в воздухе уже витали перемены, которых требовали наши сердца. Знали бы мы, какого эти перемены окажутся свойства… Тем не менее, мы с Катей поженились и зажили вполне себе прогрессивной позднесоветской семьей. Удивительное дело… Любовь наша — наверное, как и у большинства в Союзе — существовала не отдельно от быта, в виде красивых слов и поступков, а в тесном с ними единении. Жаль, что продолжалось это недолго.
Союз рухнул. Дождались перемен наши сердца. Сердца дождались, только вот души надломились. Есть хорошая поговорка — от добра добра не ищут. А мы вот доискались.
«Юный металлург» закрыли. По тогдашней моде, я ударился в бизнес. Причем, вполне успешно: появились деньги, мы перебрались в жилье попрестижнее, купили первую машину. Материальное благосостояние росло, только укоренилось где-то внутри мерзкое чувство. Такое ощущение было, что я щелкаю костяшками счет, сидя глубоко в канализационном колодце… … В тот вечер Катя ушла в магазин за молоком и не вернулась. Менты нашли ее утром… Не буду рассказывать, что с ней сделали. Несмотря на то, что времени прошло достаточно, мне до сих пор больно об этом вспоминать… Как у любого порядочного бизнесмена, у меня была крыша — трое молодых, крепких ребят, но и они не смогли найти отморозков. Скорее всего, отморозками оказались залетные наркоманы или какая-нибудь подобная шушера.
Когда я потерял Катю, душа моя надломилась во второй раз. Причем, так серьезно, что я постиг очень жуткую истину. А ведь души-то у меня не было! Ее место заполняли нечеткие отражения постсоветской реальности да выцветшие фотокарточки воспоминаний. Неплотно упакованные сероватые обрывки… Именно тогда я и пришел к смутному образу зомби. И сам не заметил, как оказался на территории бывшего пионерлагеря «Юный металлург».
Территория не охранялась. Она успела порасти высокой травой и молодыми березками. Мрачные руины жилых корпусов действовали на меня благотворно: тупая боль и тянущее отчаяние замещались неким подобием покоя и уравновешенности… Позже я часто приезжал сюда, особенно когда становилось совсем невмоготу сдерживать навязчивое желание убивать ближних. И в один из таких визитов лагерь сделал мне подарок. В одном из корпусов я нашел ободранный «Наган». Времена были лихие, и находка не вызвала у меня особого удивления… В барабане револьвера оставалось четыре патрона. Я не служил в армии и стрелять умел весьма посредственно. Однако не стал оставлять оружие ржаветь в сыром полумраке кирпично-бетонного остова.
А вскоре в моей жизни появилась она. Не буду называть ее имени — не может быть имени у исчадия ада. Она была блестящей, как ее новенькая дорогая иномарка. Она трахалась, как дьявол. Мы были вместе, но в душу мою — вернее, в то, что там болталось — она не проникла. Позже я понял, почему. Но сейчас разговор не об этом.
Как-то незаметно она переехала ко мне и быстро прибрала к рукам мое жилище. Потом — мой бизнес. А потом… Потом я понял, откуда у меня в голове после смерти Кати возник устойчивый образ зомби.
В далеком девяносто втором нашу страну захватили зомби. Они выпили наши души. Кто-то погиб, кто-то сумел наполнить себя чем-то другим, а кто-то — сам превратился в зомбаря. Голодное чудовище, жаждущее новых душ. Или их суррогатов… Она думала, что, разбив меня материально, получит объект своего вожделения. Но не тут-то было. Я не отдал бы ей пионерский лагерь «Юный металлург» и Катю даже под страхом пыток.
Когда она поняла это, то перешла к психологической атаке. Пыталась унизить меня, называя ничтожеством, слабаком и фриком. Начала гулять направо-налево… Меня не беспокоили ее выкрутасы и не оскорбляли ее слова. Я боялся за свое прошлое… Нужно было решаться. И я решился.
Страница
1 из 2
1 из 2
