Ник и Ника

Смерть бабушки потрясла и его, а вот дед эти пять месяцев с конца ноября тает как огромная ледяная глыба.

— Такая вот была промеж нас любовь, — сказал дед, вырисовываясь в тумане.

— А у вас сейчас все по-другому. Оказались рядом на расстоянии вытянутой руки с бутылкой дешевого вина и сразу же в постель. Или там же, в подъезде. Тьфу ты! А со своими признаниями ты не торопись, эта такая штука, которую надо беречь для одного человека… Он встал и заковылял на кухню. И оттуда заурчала вода. Руки дед мыл только на кухне. И еще прокричал от туда, что собирается спать. Одним словом, аудиенция закончилась.

V После ужина Никита из своей комнаты набрал номер телефона Ники. Для своих разговоров он придумал кнопку, которая находилась только в его комнате и вырубала все телефонные точки в квартире.

Трубку взяла ее мама:

— Я слушаю.

— А Веронику можно к телефону?

— Я слушаю.

— Это Никита, одноклассник Вероники… — Да я сразу узнала, что это ты, Ник?

Странно, почему мама так свободно называет его Ником? Ладно, он поговорит и с матерью.

— Я, кто же еще… — Хорошо, что ты позвонил, я уже не надеялась, что ты вспомнишь обо мне.

Ну, конечно, это не мать! Все-таки это Вероника. Как же он мог не узнать ее?

— Что с твоим голосом?

— А что?

— Я подумал, что трубку взяла мама.

— Да, голос у меня несколько изменился. А такой голос тебе не нравится?

— Ты заболела? — Никита и не подумал отвечать на ее вопрос. -Холодной воды напилась?

— Ник, о чем ты? Чего я там напилась? О моей болезни судачат на каждом углу в городе!

— Так что же на самом деле случилось?

— Я не знаю. Врачи говорят, что это осложнение после гриппа.

— Ты лечишься?

— У кого? Там такая дурь! Я ездила в Самару, доктора все умные, но любят деньги. Еще одна консультация и можно идти на панель. Ты будешь моим первым клиентом?

— Дура!

— Точно, дура, если все еще разговариваю с тобой. Если бы ты видел меня! Если бы видел! Ты поэтому мне не звонил, не хотел разговаривать с уродиной, да?

Вероника перешла на крик. Затем в трубке воцарилась тишина.

— Ну, чего ты там? — осторожно спросил Никита. Он был ошарашен отчаянием Вероники.

— Ладно, Ник, ничего не произошло. Спасибо, что позвонил. Пока!

И отбой.

Дверь его комнаты раскрылась настежь. Мать стояла, дрожа от гнева:

— Ты опять выключил телефон в доме? Включи, где у тебя тут рубильник! Мне должна Светка позвонить!

— Матушка, успокойся! — Никита встал в полный рост, голова матери оказалась на уровне его плеча. И женщина почувствовала, что сын не в своей тарелке.

— Выйдешь, телефон будет работать!

— Матушка… — возмущенно передразнила сына Тамара, но сына она уважала за скрытую силу характера. Он был очень последовательным в своих действиях. Не то, что ее муженек, мямля. Как только ее угораздило выйти за него? Но как ни странно тут же сослалась на мужа.

— Скажу Стасу, он все у тебя здесь разберет. Это же надо, по телефону нельзя поговорить!

Она ушла.

Ник пошел на балкон. Там курил отец.

— Ну что, досталось от матери? — спросил он сына.

— Пап, давай купим сотовые. Каждый будет платить за себя. Я заработаю.

— Как?

— Курсовые буду писать студентам.

И это не была похвальба, равного Никите, призеру множества олимпиад по математике, в школе не было.

— У меня есть, — ответил отец, — но я матери не показываю.

Он достал из кармана простенькую Nocia.

— И давно она у тебя?

— Недели две.

— Ну, ты, батя, Штирлиц!

— Будешь тут и Пуанкаре, — усмехнулся отец.

— Что там с Вероникой?

— Да я только что разговаривал. Плохо ей.

— У женщин лицо — это все. Ты бы сходил к ней.

— Надо договориться, а это снова «перекрывать» матери телефонный кислород.

— Возьми мой мобильник. Я немного потренировался. Хочу купить посложнее.

— Ух, ты! Точно отдаешь?

— Бери. Только старайся продержаться подольше, что бы мать не видела. Отнимет.

— Ну, ты, батя, молоток!

Никита обнял отца. Он почувствовал запах перегара. «Поддал где-то отец, — подумал Никита, отстраняясь от Станислава и возвращаясь в свою комнату.

— Ни за что не женюсь!» Сразу он звонить не стал. Отец принес инструкцию и Никита, изучая телефон, уже почти физически почувствовал, как на него навалилось нечто новое, неведомое, как туша огромного животного, а он, Никита, все еще бездействовал? Почему не почувствовал, что Веронике нуждается в нем? Почему он отключился от всего мира, занимаясь почти несущественным, неважным? Что заставило их после того, как она прижала его в классе, держаться очень отчужденно, словно их поместили в бокс для заразных больных?