Тик-так, тик-так, тик-так, окружало его со всех сторон. Часы стояли на полу, висели на стенах, лежали на столе. Колесики, шестерёнки, пружинки, это его стихия.
Добавить в моё избранное
1 мин, 28 сек 15307
Часовых дел мастер.
Однажды, много лет назад, к нему пришла женщина необыкновенной красоты. Она принесла часы, которые после смерти мужа остановились.
— Я знаю, вы способны оживить любые часы. Вдохните в них жизнь.
Она ушла, но запах её духов ещё долго не выветривался из мастерской.
Он мог оживить любые часы, но только те, которые сами хотели жить. У часов есть душа, ему ли это не знать, часовому мастеру.
Душа часов, которые принесла женщина необыкновенной красоты, не хотела жить.
— Не надо, я не хочу, — шептала душа, когда его пинцет дотронулся до святого.
Тик-так, тик-так, тик… так, часы замедлили ход. Ритм сбился, тик… таааак, птицы за окном умолкли, ветер не смел шелестеть листьями.
— Не надо, я не хочу.
Он выбежал из мастерской с часами в руках. Бежал по улице, спрашивая каждого прохожего о женщине необыкновенной красоты. Никто не знал её.
Дни тянулись медленно, он ждал.
Она пришла ночью, когда он не спал.
В лунном свете её необыкновенная красота казалась не земной.
— Я знаю ты не смог. Никто не смог вдохнуть в них жизнь. Они умерли вместе с ним. До конца дней своих ты не выйдешь из своей мастерской.
Она исчезла так же внезапно, как и появилась, часы исчезли вместе с ней.
Тик-так, тик-так, тик-так, изо дня в день часы отсчитывали секунды. Одна, две, три… шестьдесят, минута жизни прожита.
Он сидел в инвалидном кресле за столиком у окна. Этой ночью он опять не спал. Полнолуние. Приходила она с мертвыми часами в руках. Часовых дел мастер просил, чтобы душа его часов остановилась.
— Ещё не время, — сказала она, растворившись в лунном свете.
Колокольчик на входной двери известил о приходе посетителя.
— Я знаю, вы можете вдохнуть жизнь в любые часы.
— сказала молодая девушка, протягивая часы на цепочке, — Наследство от бабушки.
Тик-так, тик-так, тик… тааааак.
Однажды, много лет назад, к нему пришла женщина необыкновенной красоты. Она принесла часы, которые после смерти мужа остановились.
— Я знаю, вы способны оживить любые часы. Вдохните в них жизнь.
Она ушла, но запах её духов ещё долго не выветривался из мастерской.
Он мог оживить любые часы, но только те, которые сами хотели жить. У часов есть душа, ему ли это не знать, часовому мастеру.
Душа часов, которые принесла женщина необыкновенной красоты, не хотела жить.
— Не надо, я не хочу, — шептала душа, когда его пинцет дотронулся до святого.
Тик-так, тик-так, тик… так, часы замедлили ход. Ритм сбился, тик… таааак, птицы за окном умолкли, ветер не смел шелестеть листьями.
— Не надо, я не хочу.
Он выбежал из мастерской с часами в руках. Бежал по улице, спрашивая каждого прохожего о женщине необыкновенной красоты. Никто не знал её.
Дни тянулись медленно, он ждал.
Она пришла ночью, когда он не спал.
В лунном свете её необыкновенная красота казалась не земной.
— Я знаю ты не смог. Никто не смог вдохнуть в них жизнь. Они умерли вместе с ним. До конца дней своих ты не выйдешь из своей мастерской.
Она исчезла так же внезапно, как и появилась, часы исчезли вместе с ней.
Тик-так, тик-так, тик-так, изо дня в день часы отсчитывали секунды. Одна, две, три… шестьдесят, минута жизни прожита.
Он сидел в инвалидном кресле за столиком у окна. Этой ночью он опять не спал. Полнолуние. Приходила она с мертвыми часами в руках. Часовых дел мастер просил, чтобы душа его часов остановилась.
— Ещё не время, — сказала она, растворившись в лунном свете.
Колокольчик на входной двери известил о приходе посетителя.
— Я знаю, вы можете вдохнуть жизнь в любые часы.
— сказала молодая девушка, протягивая часы на цепочке, — Наследство от бабушки.
Тик-так, тик-так, тик… тааааак.
