Пряха

Во-первых, сама мадам Лилит, восседающая в старинном кресле: канавы морщин, нос крюком, бородавка. Провал рта с единственным выпирающим клыком. Глаза — мрак под кустистыми бровями, а глубоко-глубоко за миллионами парсеков, далекие искры. Будто — слепа старуха, но видит насквозь.

Далее — обстановка: сушёные жабы, крысиные хвосты, вороньи лапки и хрустальные шары, черепа и свечи. Запах колдовских трав дурманил, успокаивал и волновал одновременно. Огромный чёрный кот (ну как без него), восседая на спинке кресла хозяйки, следил за посетителем злым и единственным глазом. Второй, видимо, был потерян в боях с неведомым потусторонним противником.

Вся эта волшебная бутафория не ютилась в избушке на курьих ногах в дремучем лесу, а находилась в самом центре Москвы. В небоскрёбе с лифтами, бутиками, офисами и прочее.

Царство мадам Лилит соседствовало на этаже, с крупнейшими в столице адвокатскими и нотариальными конторами, что говорило о процветании экзотичного бизнеса и о том, что соседство не было случайным.

Что-то во внешности карги тревожило память. Словно призраку из прошлого натянули на лицо уродливую маску, и призрак пытается вырваться на свободу, но маска не даёт.

Такой доверить сокровенное? У него яхты, замки, где живут обеспеченные по гроб жизни отпрыски. Трудом и кровью Михаил пробился туда, где можно иметь карманных сенаторов, звать губернатора по имени:

— Как дела Алекс?

— Прекрасно, Майк. Скоро выборы, надеюсь — поддержишь?

— ОК! Заезжай с супругой. Будем рады.

Что в активе? Завидующие друзья. Гольф по пятницам — без удовольствия, ради связей. Жена и любовницы убеждают всех, и самих себя, что обожают его.

Когда же он ощутил, что больше его не интересуют ни развлечения, ни бизнес? Раздражали все — секретарша, родственнички, партнеры. Взрывался по пустякам. Понял — тупик.

Мэтру-психоаналитику было около семидесяти. Стало неуютно, Михаил не чувствовал себя хозяином положения. Но старик тактично и мудро задавал вопросы. Михаил разговорился и не заметил, когда взгляд врача заострился. Разговор шёл о юности в провинциальном городке.

Посоветовал обратиться к мадам Виктор. Друг, партнер в бизнесе и жизни. Человек, с которым делил тайны и беды, кто присутствовал во всех мало-мальски значимых событиях его жизни. Империи Михаила и Виктора сосуществовали параллельно-пересекаясь, вопреки Евклиду. Если первую можно было сравнить с океанским огромным лайнером, вторую, как ни банально, с айсбергом, основная масса которого прячется во мраке глубин. Бизнес этого «Тар-Тара» держался не силой закона, а надёжностью и мощью данного слова, а слово на неотвратимости возмездия за его нарушение.

Всегда вместе. И когда просто «двор на двор», и когда первые «бригады» создавали в их городишке.

Отец Виктора пил до скотского состояния. Михаил своего отца не знал вовсе. Мать уборщица. Дома — шаром покати.

Учился с ними паренёк, Андрей. Папа у него — «шишка» городская, и денежки у парня водились. Свой круг общения, свита поклонниц и подхалимов. Андрей Мишу с Виктором презирал и высмеивал по любому поводу, при девочках и с участием хихикающей свиты. Витек с Мишей сговорились, подстерегли парня на задворках. Отвалтузили в кровь. Забрали деньги и часы. Понравилось ощущение победы, плюс материальная компенсация. Позже, тот же Андрей обратился за помощью — выбить должок с кого-то. Потом и папашка Андрея воспользовался аналогичной услугой раз-другой, за щедрый процент.

К друзьям прибивались крепкие и нуждавшиеся в деньгах сверстники. В общем, приближались лихие «девяностые» и они уже знали, кем будут в ближайшие годы. Тогда и поклялись два друга: станут самыми богатыми. Любым способом, остальное второстепенно. Первые киоски, магазины и кооперативы, обложенные данью. Потом — первые киоски, магазины и кооперативы собственные… Им было по двадцать.

… И был мир соткан из бесчисленного количества нитей.

Прекрасна была Ткань и сложна. И связала она события от начала и до конца времен. И связала она судьбы песчинки каждой ли, бабочки, звезды, твари всякой живущей, разумной и не разумной. И кто на одном конце пряжи этой сделает что, скажет ли слово, или по глупости своей убьёт тварь живую, нить её перерезав — мгновенно деяние то отразится на судьбе каждого в мире этом. Плохо ли скажется, хорошо ли?

Задумался Ткач:

— Справедливо ли так, когда плохое, хорошее ли, или, совсем случайное деяние одной твари, сказывается на судьбе другой? И справедливо ли благо или не благо, настигшее не за поступок собственный?

Прекрасна была ткань, велика и сложна. Трудно уследить за всем. И посадил Ткач великий следить за пряжей существа бесстрастные, кто потерял в этом мире главное — желание жить и интерес к кому-либо в бренном мире. И дал им новую Жизнь и Смысл иной. И у каждой был свой участок. И множество было участков этих.