В ушах еще слышался взволнованный шепот: «Держись, командир. Мы уже рядом с кораблем. Тебе помогут», но сил и желания жить уже не осталось…
Добавить в моё избранное
8 мин, 52 сек 17018
Острая боль пронзила грудь, в глазах потемнело, сознание заволокло звенящей тишиной небытия… Я поднималась по уходящей в небо лестнице, широкой до самого горизонта. Как я на ней оказалась и откуда шла, было не важно. Главное куда. Вверх к скрывающимся в облаках резным воротам. Неопределенного цвета ступеньки сами ложились под ноги, стоило приподнять высокий ботинок на шнуровке. Ступать по ним было легко и приятно. Послышался шум крыльев, и рядом со мной опустился Аквамарин. Антрацитовый кот сложил свои кожистые крылья в компактные валики на спине и потерся бакенбардами о мое бедро. «Здравствуй, котеночек, давно не виделись», мои руки сами потянулись чесать шейку большой киски. Да, не виделись мы с Аквиком уже лет сорок. Мой храбрый котик погиб на шестидесятом году жизни, защищая мою внучку от мятежницы, решившей рассчитаться с самым юным членом моей семьи за арест своей сестры. Спикировав с дерева, отважный зверь закрыл своим телом десятилетнюю девочку, принял в грудь десяток выстрелов и в отчаянном прыжке вцепился агрессорше в горло. Зубы котика, сомкнувшиеся на шее жертвы, пришлось разжимать чуть ли не домкратом. Мурчание крупного зверя, не уступающего размером земного тигру, подействовало на меня умиротворяющее. Последние сомнения в цели моего путешествия исчезли, и я продолжила восхождение, опираясь на холку своего любимца.
Высокие ворота сами собой распахнулись, являя взору террасу, с которой открывался отличный вид на цветущую равнину. Возле мраморной балюстрады, чьи столбики изображали различных представителей мальвийской фауны, располагался накрытый к чаю стол, за которым о чем-то беседовали три привлекательные женщины.
— С возвращением, капитан, — приветствовала наше появление самая старшая из женщин. Седоватая шатенка с все еще красивым скуластым лицом, в длинном синем платье, по подолу которого вились цветки мальвы.
— Долго же ты к нам добиралась.
— Скопилось много неоконченных дел. Выбралась, как смогла, мэм, — ответила я, подойдя к столу, и нервно дернула крылом. Аквамарин сел у моих ног и принялся умываться.
Крылом? Начищенный до зеркального блеска бок самовара услужливо отразил мою внешность: в двух шагах от гигантских ворот в компании крылатого леопарда стояла молодая светло-русая женщина лет двадцати пяти, а за ее плечами едва подрагивала на легком ветерке пара темных перепончатых крыльев. Перепачканная кровью форма космодесантника превратилась в черную куртку и брюки из приятной к телу мягкой, но прочной ткани. Грудь крест-накрест пересекали ремни перевеси, с едва заметными головками метательных ножей. На правом бедре висели ножны с мечом, на левом — колчан с луком и стрелами. На память пришли слова первого мальвийского мужа: «Темнокрылые ангелы не умирают… Мать Жизни без капитана стражи обойдется, а мы без твоей защиты и ласки не сможем». Капитан темнокрылой стражи, вот, значит, как.
— Еще один такой мирный договор, капитан, и мои девочки откажутся спускаться на землю, — недовольно проговорила белокурая девушка с несколько наивным лицом в белом похожем на хитон одеянии, тонкими пальчиками доставая из хрустальной вазочки засахаренный ломтик лилового фрукта.
— Использовать парализатор для нейтрализации дворцовой гвардии, чтобы убедить императора подписать капитуляцию. Уму непостижимо. Война — это смерть, кровь и страдания, а Мир — процветание и порядок. Нельзя смешивать милосердие и жестокость. Воины должны сражаться, а дипломаты — разрешать разногласия путем переговоров. Если все начнут использовать смешанные методы, люди перестанут различать хорошее и плохое. Кто станет слушать предложения юных советчиц о мирном решении конфликта, когда можно разобраться с обидчиком тяжелой битой?
— Уймись, Мир, — лениво осадила сестру темно-рыжая красавица, наливая из самовара чай в белоснежную чашку тончайшего фарфора. Сделав глоток, она блаженно откинулась на спинку ротангового кресла и подмигнула мне. Небрежно накинутый поверх темно-синей туники черный с серебром китель ничуть не скрывал рукоятку кинжала, скромно таящегося до срока в наплечных ножнах.
— Моя девочка справилась с возникшим кризисом, как всегда, просто и изящно. Твоим «ромашкам невинным» давно пора сменить букеты на дубинки, тогда моим малышкам не придется тратить на растаскивание сцепившихся соседей силы, предназначенные для более серьезных проблем.
— Мама, она опять задирается, — хитро улыбаясь, заканючила блондинка.
— Война, ты же знаешь не хуже меня, что мои дочки не способны поднять ничего тяжелее нескольких цветочков. Для силового вмешательства мы и держим твоих «хищниц».
— Присоединяйся к застолью, капитан, не жди, пока мои крошки наговорятся, — гостеприимно предложила Мать Жизни, и, появившийся, словно из-под земли босой золотистый крепыш неопределенного возраста, одетый лишь в коричневую рубаху с запахом и свободные светлые штаны, поставил к столу еще одно кресло.
Высокие ворота сами собой распахнулись, являя взору террасу, с которой открывался отличный вид на цветущую равнину. Возле мраморной балюстрады, чьи столбики изображали различных представителей мальвийской фауны, располагался накрытый к чаю стол, за которым о чем-то беседовали три привлекательные женщины.
— С возвращением, капитан, — приветствовала наше появление самая старшая из женщин. Седоватая шатенка с все еще красивым скуластым лицом, в длинном синем платье, по подолу которого вились цветки мальвы.
— Долго же ты к нам добиралась.
— Скопилось много неоконченных дел. Выбралась, как смогла, мэм, — ответила я, подойдя к столу, и нервно дернула крылом. Аквамарин сел у моих ног и принялся умываться.
Крылом? Начищенный до зеркального блеска бок самовара услужливо отразил мою внешность: в двух шагах от гигантских ворот в компании крылатого леопарда стояла молодая светло-русая женщина лет двадцати пяти, а за ее плечами едва подрагивала на легком ветерке пара темных перепончатых крыльев. Перепачканная кровью форма космодесантника превратилась в черную куртку и брюки из приятной к телу мягкой, но прочной ткани. Грудь крест-накрест пересекали ремни перевеси, с едва заметными головками метательных ножей. На правом бедре висели ножны с мечом, на левом — колчан с луком и стрелами. На память пришли слова первого мальвийского мужа: «Темнокрылые ангелы не умирают… Мать Жизни без капитана стражи обойдется, а мы без твоей защиты и ласки не сможем». Капитан темнокрылой стражи, вот, значит, как.
— Еще один такой мирный договор, капитан, и мои девочки откажутся спускаться на землю, — недовольно проговорила белокурая девушка с несколько наивным лицом в белом похожем на хитон одеянии, тонкими пальчиками доставая из хрустальной вазочки засахаренный ломтик лилового фрукта.
— Использовать парализатор для нейтрализации дворцовой гвардии, чтобы убедить императора подписать капитуляцию. Уму непостижимо. Война — это смерть, кровь и страдания, а Мир — процветание и порядок. Нельзя смешивать милосердие и жестокость. Воины должны сражаться, а дипломаты — разрешать разногласия путем переговоров. Если все начнут использовать смешанные методы, люди перестанут различать хорошее и плохое. Кто станет слушать предложения юных советчиц о мирном решении конфликта, когда можно разобраться с обидчиком тяжелой битой?
— Уймись, Мир, — лениво осадила сестру темно-рыжая красавица, наливая из самовара чай в белоснежную чашку тончайшего фарфора. Сделав глоток, она блаженно откинулась на спинку ротангового кресла и подмигнула мне. Небрежно накинутый поверх темно-синей туники черный с серебром китель ничуть не скрывал рукоятку кинжала, скромно таящегося до срока в наплечных ножнах.
— Моя девочка справилась с возникшим кризисом, как всегда, просто и изящно. Твоим «ромашкам невинным» давно пора сменить букеты на дубинки, тогда моим малышкам не придется тратить на растаскивание сцепившихся соседей силы, предназначенные для более серьезных проблем.
— Мама, она опять задирается, — хитро улыбаясь, заканючила блондинка.
— Война, ты же знаешь не хуже меня, что мои дочки не способны поднять ничего тяжелее нескольких цветочков. Для силового вмешательства мы и держим твоих «хищниц».
— Присоединяйся к застолью, капитан, не жди, пока мои крошки наговорятся, — гостеприимно предложила Мать Жизни, и, появившийся, словно из-под земли босой золотистый крепыш неопределенного возраста, одетый лишь в коричневую рубаху с запахом и свободные светлые штаны, поставил к столу еще одно кресло.
